Он поцеловал ее чуть выше ступни, легонько прикусил кожу на лодыжке и прижался ртом к чувствительному местечку с внутренней стороны. Его губы проложили огненную цепочку поцелуев до самого бедра. Потом язык нырнул под подвязку, как чуть раньше палец, и прикоснулся к обнаженной горячей коже.
— Что ты делаешь? — выдохнула она, когда он сдвинулся ниже и закинул ее ноги себе на плечи. Она оказалась перед ним полностью открытой и обнаженной. Даже муж никогда не видел ее такой.
Она не знала, как относиться к такой уязвимости, но едва попыталась сомкнуть ноги, как Роб прижал ее к себе.
— Пожалуйста, Анна, позволь мне, — хрипло попросил он. — Ты такая красивая. Я должен испробовать тебя на вкус, почувствовать тебя...
И он это сделал. Его пальцы раздвинули мягкие складочки, а язык проник внутрь самым интимнейшим поцелуем.
Анна откинулась на подушку и закрыла глаза. Медленно-медленно позволила себе расслабиться на постели, отогнать все мысли и страхи — и просто чувствовать. Каждое прикосновение, каждое ощущение. И как только у нее получилось, ей сразу почудилось, что она свободно парит в ясном голубом небе.
Глубоко внутри стала подниматься волна обжигающего желания, она поднималась и поднималась, пока, наконец, не взорвалась, залив все сверкающими огнями.
Ей доводилось слышать, как женщины с хихиканьем обсуждают подобное в общественных местах и тавернах, но сама никогда ничего похожего не испытывала. Это было невероятно. Головокружительно.
Роб опустил ее ноги на постель, накрыл юбками обнаженную кожу. Потом подтянулся повыше, прилег рядом на подушки и нежно обнял, прижав к себе.
Анна почувствовала, как он поцеловал ее закрытые веки, лоб, пульсирующую жилку на виске. От него пахло мятой и соленым потом — и ее собственным телом.
— Тебе понравилось, прекрасная Анна? — прошептал он. Она открыла глаза, повернула голову и посмотрела на него. Спутанные волосы падали ему на лоб, а глаза заволокли тени — тревоги? Беспокойства? Он хочет знать, что она чувствует? Где-то в глубине души родилась крошечная надежда, смешанная с тревогой, но она не рискнула о ней задуматься.
Анна приподнялась и, едва касаясь, провела рукой по его щеке.
— Я ошеломлена, — честно призналась она.
Роб засмеялся и поцеловал ее ладонь.
— Для меня было честью ошеломить тебя.
Анна оперлась на локоть и внимательно посмотрела на него. Лицо Роба темнело на белоснежной подушке, казалось осунувшимся и напряженным, словно он испытывал боль.
— Ты не получил свою порцию удовольствия, — сказала она и, положив руку ему на грудь, почувствовала, как сильно бьется его сердце, отражая его желание. Его член вздыбился под бриджами, как горный хребет.
— Со мной все в порядке, — резко ответил он.
— Я знаю, что нет, — возразила она. — Я не наивная девочка из роскошного, замка. Я знаю, что происходит с мужчиной, если он остается неудовлетворенным. — Она скользнула рукой по его узкой талии и ниже, к твердому бедру. — Позволь мне...
Роб перехватил ее руку прежде, чем она коснулась его члена.
— Со мной все в полном порядке, — произнес он. Его голос звучал грубовато, и хватка тоже была неласковой. Анна почувствовала, что лучше не спорить, даже если ей и хотелось этого всем существом.
Он доставил ей такое удовольствие — позволил испытать самое сокровенное мгновение, какое она когда-либо чувствовала. Почему он не хочет, чтобы она сделала то же для него?
Почему он не хочет быть с ней целиком и полностью?
Но он, безусловно, прав, что сейчас это пресекает — чем бы «это» ни было.
Анна кивнула, и он медленно отпустил ее руку.
— Мне пора уходить, — сказала она. — Ты, кажется, хочешь побыть в одиночестве.
— Нет, Анна, не уходи. — Его голос стал теплее. — Я не хочу быть один. Не сейчас. Я просто...
Она кивнула. Иногда ей тоже не хватало слов, когда нежданные чувства заполоняли все ее существо и она не могла объяснить их даже себе самой. Вот как сейчас. И если бы они занялись любовью, это ухудшило бы все в тысячу раз.
А вдруг был бы ребенок? В браке она зачала лишь однажды, но почти сразу потеряла ребенка и больше ни разу не забеременела. Но с Робом могло быть иначе. Кто знает? Она не может сейчас рожать. Ей надо прятаться в своей скорлупе, даже если она хочет, чтобы он вытянул ее наружу.
Ее тело хранило память о его прикосновениях и по-прежнему мучительно его желало. Ей надо лучше управлять собой.
Роб заставил ее снова лечь на подушки, вернул на место шемизетку, заново завязал ленты. С закрытыми глазами она почувствовала, что он лег рядом и заключил ее в кольцо своих рук. Осторожно убрал со лба волосы и легко поцеловал в щеку.
— Засыпай, — прошептал он. — Побудь немного со мной. Здесь ты в полной безопасности.
Несмотря на открывшиеся сегодня обстоятельства, Анна чувствовала, что ей действительно ничего не угрожает. Она медленно погружалась в дрему и видела сны. Хотя и понимала, что они никогда не станут явью.
Роб разгладил ее сбившиеся волосы — они разметались по его груди, накрывая, как шелковистым плащом, — словно желал привязать ее к себе. Сделать своей навсегда, даже если она обнаружит всю ужасную правду.
Анна спокойно спала, уютно устроившись у него под боком. Она так идеально там умещалась, словно они были сотворены друг для друга. Ее дыхание мягко касалось его кожи, и она чуть улыбалась какому-то своему потаенному сну.
Во сне она казалась такой нежной и юной, ее лицо потеряло свою привычную настороженность, отражавшую тяготы жизни и понятную подозрительность. Он легонько провел по ее щеке тыльной стороной ладони и стал смотреть, как кожу заливает бледный румянец. Внезапно перед его глазами вспыхнула пасторальная картина одной поэмы.
Анна в белом платье сидела под деревом посреди зеленого луга, ее лицо и волосы усеивали крошечные тени листвы, и они свободными волнами рассыпались по плечам, густые шелковистые пряди, перевитые цветами. Она откинулась назад, и он увидел гору цветов. А под ними выпуклость живота — она ждала ребенка.
Она улыбнулась сияющей улыбкой. В ней было столько радости и спокойствия. Она протянула к нему руку, призывая подойти...
Раны Господни! Ни ей, ни ему никогда не видать подобного мира. У каждого из них в этой жизни своя роль, свое место — явно не под красивым деревенским деревом. Он это давно понял. Анна ни за что не позовет его и не станет такой округлившейся и сияющей, как только узнает, что он должен сделать.
Он прилагал чертовски много усилий, чтобы держаться подальше от нее, особенно с тех пор, как присоединился к «Слугам лорда Хэншоу». Он даже не подозревал, что ему выпадут такие мгновения, старался удержать их — удержать ее — насколько это возможно. Насколько он посмеет.
