– За Зу?! – Я прищурилась, не в силах отвести взгляда от надменной усмешки, делающей неузнаваемым лицо любимого. И эти пылающие огнем глаза… – Сейчас со мной говорит не Лекс, а За Зу?
– Угадала, милая. Но он здесь… Он слышит меня. И почему-то молчит… Если бы он не был согласен с моими словами, он мог бы мне возразить, но, видимо, все, сказанное мною, – правда… Горькая, но…
– Мне все равно. – Я взглянула на чуть светлеющее небо. Неужели и здесь бывают рассветы? – Все равно.
– Отлично! Ты ненавидишь его? Хочешь отомстить за унижение и предательство? Ну, так я дам тебе такой шанс.
Ох, не нравятся мне такие одолжения…. Я снова внимательно уставилась на улыбающегося Лекса, и вдруг он загорелся. Казалось, огонь, что жил в его глазах, потек по щекам огненными слезами. Быстро и радостно занялась его одежда. Вспыхнули рассыпанные по плечам волосы. Я отступила, не в силах выдержать идущий от него жар.
– Поверь, боль, сжигающая сейчас его душу, его сердце, во стократ сильнее боли, которую причиняет ему мой огонь. Сейчас я не могу спалить его дотла, но, если пожелаешь, я подарю ему свободу. Вряд ли он захочет жить теперь, когда вновь потерял то, что искал полжизни. Ну? Так каким будет твое решение? Достойно ли его прегрешение смерти? Стремительной! Прекрасной!
Ко мне вернулся дар речи.
– Лекс! Пожалуйста! Не надо! Ты ведь можешь взять над ним власть! Ты можешь унять это пламя!
– Не старайся. – На меня холодно взглянули огненные глаза Зайерга Зубайи. – Тебе знаком тот вид отчаяния, который обессиливает? Мой хранимый не сделает ничего, чтобы остаться в живых. Ему больше незачем жить. Но! Ты можешь его спасти… ценой своей жизни. Ты согласна сгореть? Ради того, кто предал тебя? Ради того, кто лгал тебе? Считай это моим испытанием. Если ты сейчас откажешься – это не будет проигрышем. В обряде Слияния допускается, что одни Врата не будут пройдены. Решайся! Твой экзамен сдан. Крепость ждет тебя!
Взмах пылающей руки, и черные ворота распахнулись, являя мне сияющую серебряным свечением площадь. Каменную арку перед входом в святая святых, что украшали два исполинских дракона: переливающийся всеми цветами радуги и угольно-черный, в котором застыла темнота вечной ночи. За аркой возвышался дворец, и он казался таким красивым, что замирало дыхание. Крепость-город Шарукх… Хранящая тайны и мудрость ушедших.
– Итак?
Я направилась к Лексу, сделала несколько шагов и остановилась, не в силах выдержать идущий от него жар. Неужели действительно тот, кто стал мне дороже жизни, может умереть? Из-за меня?
Нет! Я не смогу жить с такой ношей!
И я решилась. Зажмурилась и бросилась к нему.
От жара перехватило дыхание, но я прильнула к Лексу, и всю меня тут же окутало пламя.
Пусть я уйду.
Из-за него.
В мучениях!
Увидев напоследок город драконов, это чудо из чудес! Но ему будет в тысячи раз больнее знать, что я умерла, спасая его.
– Прости меня, Ширин… – прохрипел Лекс. Я хотела ему ответить, но не смогла. Задыхаясь от боли, я чувствовала, как огонь пожирает мое тело, и последним, что увидела перед окончательным исчезновением, были глаза, похожие на бескрайнее звездное небо.
Наверное, когда-то у драконов они были именно такими.
Танита
– Танита, деточка, открой дверь, поговори с отцом. Ты должна послушаться свою старую няньку. Иначе будет хуже! Открой дверь.
Стук настойчиво повторился, вновь заставляя меня скривиться, словно от зубной боли. Ну, конечно! Отец всегда задействовал в своих играх Килану, двоюродную сестру моей мамы. Знал, что она единственная, кому я с детства доверяла свои радости, печали и тайны.
Но теперь все изменилось.
Интересно, где сейчас Дерран?
Едва мы вышли из зеркала перехода, как по приказу отца мои троюродные братья увели его в разрушенную башню, а меня заперли здесь, в моей давней детской. Но я предпочла быть непокорной, чем просто узницей! Пусть теперь попробуют открыть!
– Танита! Немедленно открой! – О! Неужели даже хваленая выдержка отца спасовала перед бесцельным ожиданием под дверью? – Я требую, чтобы ты мне все немедленно объяснила!
Вместо ответа я выглянула в окно. Узкая бойница. Не выбраться. Выход один – открыть, притвориться покорной, сбежать и вытащить отсюда Деррана.
– Танита! В последний раз предупреждаю! Или ты сейчас же откроешь дверь, или…
Я подошла к двери и щелкнула задвижкой.
– Что ты хотел мне сказать? – Я выдержала тяжелый взгляд отца. Не знаю, почему, но на это была способна только я… и мама.
Отец сделал знак няньке удалиться. Килана попятилась, и по каменной лестнице глухо заспешили вниз ее шаги.
– Мне кажется, что это ты, дочь моя, должна мне кое-что сказать. – Отец вошел в комнату, заставив меня попятиться, и прикрыл дверь. На его холодном, красивом лице застыла все та же бесстрастная маска… Хотя нет. На этот раз он не справился с эмоциями, и я отчетливо увидела гнев.
– Где Дерран? – Я призвала на помощь всю свою выдержку, чтобы не отвести взгляд от его пронзительных синих глаз, но все же этим вопросом я показала ему свою слабость. По тонким губам отца скользнула холодная улыбка.
– Тебе так важен этот бастард?
Я продолжала молча смотреть в его потемневшие от гнева глаза, и отец продолжил:
– Ты связалась с эльфиром. Пусть и высокорожденным. Разве ты не знала о назначенном на эту осень союзе между тобой и Тиллом Саари, сыном моего давнего друга, почти брата!
– Я не выйду замуж ни за Тилла Саари, ни за кого-либо другого!
Отец вдруг тяжело вздохнул и устало привалился к стене.
– Дитя мое, сейчас в тебе говорит страсть. Она пройдет. Наша жизнь достаточно длинна, чтобы забыть обо всем, кроме чести рода. Самые крепкие браки свершаются не по любви. Тем более, с эльфиром! А что ты будешь делать, когда он пожелает завести гарем? Ты – дитя своей матери, а она не прощала обмана и измен! Зато Тилл любит тебя с детства! Он бросит мир к твоим ногам! А если ты думаешь, что отставной кронпринц лучше, чем никому не известный юноша – ты ошибаешься! В эльфирских семьях всегда были битвы за трон, только потому, что другие дети не получали ничего и становились слугами своего венценосного братца!
– Я хочу стать его женой не из-за мифического богатства или короны, а потому, что люблю его. Он – мой выбор! К тому же Сэмиэль всегда поможет брату! – Отчеканив все это, я сложила руки на груди, давая понять, что разговор окончен, и я не изменю своего решения.
– Что ж… – Отец отвел взгляд и кивнул. – Тогда мне остается только одно…
Он развернулся и шагнул к двери.
– Только не убивай его! – Я бросилась за ним. Обреченность и холод, с которым это было сказано, заставили мое сердце замереть. – Мне было видение. Наши смерти связаны!
