— Давно мне никто не смел указывать, козел! — рявкнул я и добавил несколько совсем уж непечатных характеристик наставника и его предков. — Иди ты в задницу со всеми своими сказками! Нашел младенца! — Потом сжал кулаки и мрачно пообещал: — Сейчас размажу тебя по стенке.
Колдун побелел, надменно вскинул голову, глаза его полыхнули яростью.
— Жаль, а ведь были почти у цели… — прошипел он, словно гадюка. — Но зарвавшихся рабов нужно учить. Все равно будешь для меня таскать горящие угли из костра. И не раз пожалеешь о своем поведении. Мог пройти свой путь спокойно, стать моей правой рукой, в роскоши купаться. А теперь — барахтайся, как дерьмо в проруби, неуч.
Краем глаза я заметил, как в дверь ворвался верный Алекс. Тут меня всего стало плющить и корежить, а потом показалось, будто я превращаюсь в пулю, которая мгновение спустя вырвалась из ствола.
— И пса своего забирай с собой, — услышал я напоследок…
Любовь
Я растерянно стояла посреди коридора и ничего не могла понять. Только что был человек — и нет его. Исчез прямо на моих глазах.
Оглядела коридор еще раз. Все еще казалось, что это сон и Федор мне просто почудился. Не знаю, сколько бы еще времени я пребывала в рассеянности, если бы из оцепенения не вывел взбешенный голос учителя:
— За моей спиной решили интрижку завести?! Хлебнет горя твой неуч. Вряд ли выберется оттуда, куда я его загнал. Не для того я тратил на тебя время и силы, чтобы ты досталась первому встречному бандиту. Захочу — в один миг пущу по ветру все его богатство.
Он с силой втолкнул меня в комнату.
Это было неожиданно и обидно. Я открывала и закрывала рот, пытаясь объясниться, но маг не позволил и слова сказать. В страхе я наблюдала за тем, как разбушевавшийся наставник меряет шагами комнату.
— Посиди и подумай о своем поведении, — довольно грубо заявил он. — Отныне буду тебя запирать. Без моего ведома из дома шагу не сделаешь. И не пытайся.
Не прощаясь, учитель хлопнул входной дверью и куда-то отправился. Некоторое время я сидела в полном ступоре.
Я заперта. Был Федя, и не стало Феди. И неважно, нравлюсь я ему или нет. Я-то его точно люблю. Возможно, я его больше никогда не увижу, и это приводит в отчаяние. Даже тот факт, что он наговорил обо мне черт-те что, не имеет значения. По-бабьи решила: ревнует — значит, любит. И сама поверила в истинность этих предположений.
В панике заметалась по комнате. Бросилась к входной двери и стала стучать по ней ногами и кулаками. Карл Карлович должен вернуть Федю! Я соглашусь на все ради этого!
Скоро измоталась и поняла, что таким образом ничего не добьюсь. Как во сне подошла к двери в комнату учителя и открыла ее. Взгляд остановился на луке, висевшем на стене. Решение пришло сразу. Я чуть не закричала от радости. Это ведь то, что мне нужно! Только бы получилось, только бы колдун не обманул. Дрожащими руками схватила лук.
Лихорадочное состояние прошло. Я стала прежней Любкой: спокойной и выдержанной, закаленной в боях с сестрами. Да и наставник много чему меня научил. Теперь передо мной стоит одна задача — во что бы то ни стало разыскать Федора и объяснить, что я никогда не была любовницей Карла Карловича.
Подошла к шкафу, в котором лежали волшебные вещи, набрала кучу всего и рассовала по карманам. Потом разберусь, понадобится ли. Пусть будет — так, на всякий случай.
Я распахнула окно и представила, как удивится и обрадуется Федя. Страх прошел окончательно. Вспомнились наставления учителя: «За что бы ни взялась, будь в себе уверена». С трудом приладила стрелу к тетиве (весь мой опыт обращения с луком — только детские игры в индейцев) и твердо произнесла:
— Лети-лети, стрела, за темные леса, за высокие горы, за синие просторы, туда, где Федор!
В последний момент вспомнила, что следовало сказать «прямо к Федору», но было уже поздно. Да и какая, впрочем, разница. Лишь бы туда, где он находится.
Разжала пальцы. Мир завертелся перед глазами. Я ощутила, будто меня пропихивают в какую-то щель. Затем — отключилась…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Любовь
Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я пришла в себя. Лежать на твердой земле было неудобно. Какая-то коряга впилась в поясницу, по щеке ползло насекомое. Подташнивало, кружилась голова, глаза застилала пелена. Я постаралась успокоиться и взять себя в руки. Видок, наверное, у меня еще тот. Краше в гроб кладут. Но морально я уже готова ко всему. Пугаться и паниковать не собираюсь.
Некоторое время лежала спокойно. Не шевелилась и не дергалась. Затем осторожно ощупала себя. Кажется, все кости целы. Медленно села и огляделась. Того, кого надеялась увидеть, рядом не было. А я-то полагала, что сразу же попаду в объятия Федора.
Оказалось, что приземлилась я на поляну посреди леса. В нескольких метрах от меня высилось огромное дерево. Вершина его, похоже, упиралась в небеса. Таких высоких деревьев я никогда прежде не видела. Опустила глаза к подножию… и заморгала.
Под деревом сидел зверь, причем довольно крупный, и внимательно за мной наблюдал. Сначала подумала, что это рысь, и собиралась дать ходу в противоположную сторону. Но ноги помимо моей воли понесли меня к неизвестному созданию.
Рассмотрев зверя поближе, поняла — это не рысь, а огромный черный кот. Шерсть его лоснилась и переливалась. Кот сидел неподвижно и не спускал с меня изумрудных глаз. При всей своей красоте зверь внушал страх. Я поежилась. И тут же удивилась — оказывается, кот прикован к дереву золотой цепью.
Вдруг сердце сжалось. Зверь показался бедненьким и несчастным. К тому, кто его приковал, я испытала неподдельную ненависть. Вот вернусь — и сразу же вступлю в общество защиты животных! Увидеть бы негодяя, который посадил этого славного котика на цепь! Высказала бы все, что о нем думаю. А лучше всего, пожалуй, кота отпустить… Но тут проснулся здравый смысл. А с чего вдруг, интересно, у меня такая симпатия к этому коту? Я почувствовала, что что-то здесь нечисто. Точно! На меня воздействуют чем-то вроде гипноза. На миг я поддалась этой силе, но все-таки сумела отвести взгляд от глаз зверя. И засомневалась. Может, опасно подходить к столь крупному животному?
Кот напружинился. Выражение его морды изменилось — он явно чего-то ждал. Хвост зверя чуть подрагивал и бил по земле. У нас дома раньше была кошка, и когда она начинала так себя вести, можно было не ждать ничего хорошего. Однако жалость победила страх. Как можно ласковее я произнесла:
— Успокойся, сейчас освобожу.
Кот будто понял. Мяукнул и подставил шею. Он словно говорил: «Ничего не бойся. Расстегни».
— Не волнуйся, киса. Помогу, — пообещала я.
Решительно ухватившись за ошейник, после некоторых усилий я сумела его снять. Взглянула на бывшего пленника. В зеленых глазах мелькнуло нечто такое, что заставило меня отпрыгнуть подальше. Показалось, что зверь сейчас набросится на свою незадачливую спасительницу и раздерет ее в клочья.
