Книга Кораблекрушение у острова Надежды, страница 71. Автор книги Константин Бадигин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Кораблекрушение у острова Надежды»

Cтраница 71

Небо было синее, без единого облачка. Солнышко стояло совсем низко, и жара еще не чувствовалась. Покачиваясь в седле, старший конюх стал думать, что он купит в Москве на деньги, полученные от Клешнина, какие кому он привезет подарки.

Через час пономарь по прозвищу «Огурец», оставив за себя на колокольне старшего сына, запряг в телегу вороного конька и, кинув под сиденье охапку сена, поехал в Москву.

И пономарь Огурец ехал в Москву не с пустыми руками, прикидывал, сколько денег ему заплатят в приказе за важные вести.

А еще чуть позже царевичев спальник Неудача Малыгин выехал из кремлевских ворот и тоже поскакал по московской дороге. В мыслях у него было другое: он надеялся на вызов в Москву спальником к самому царю Федору.

Глава двадцать шестая ГРЕБЦАМ ПОВЕТЕРЬЕ, А КОРМЩИКУ В ЗУБЫ

Братья Мясные долго наблюдали моржовое лежбище. В отлив они перебрались на южный остров, и Никандр привел своего брата к знакомым местам. В прежние годы Никандр Мясной ходил на моржовый промысел из Пустозера и хорошо знал повадки зверя. И на острове Надежды ему приходилось бывать не раз. Однако торговля пушниной оказалась прибыльнее, и Никандр вместе с братом вот уж десять лет меняли у самоедов песца и соболя и черную лисицу. Обманывая доверчивых людей, братья нажили немалое богатство и помышляли в скором времени переселиться из диких холодных мест у озера Пустого в богатые Холмогоры.

— Льды зверя с полуночных сторон гонят, — задумчиво говорил Никандр, наблюдая, как к лежбищу подплывают всё новые и новые коричневые звери.

Уставшие после долгого перехода, они, тяжело переваливаясь, ползли на берег, искали себе место для отдыха и сна. Тем, кому не хватало места, взбирались на спящих зверей и, найдя удобное местечко, сразу засыпали. Иногда между проснувшимся моржом и пришельцем возникала драка.

На лежбище раздавался громкий храп. Хриплый лай, фырканье и рев приплывающих зверей не пугали спавших.

От залежки исходил терпкий и острый запах.

Вдруг Никандр схватил за руку брата:

— Фома, морж-одинец! Смотри, смотри, нерпу поволок!

Огромный морж с толстыми аршинными клыками рвал зубами зазевавшуюся нерпу. Вода окрасилась кровью.

— Моржи рачками питаются, на дне их ищут, а одинец и нерпу жрет, и птицу сонную, и птенцов из гнезда выхватывает, и на человека при случае нападет. А этот, ну и зверь, велик больно… Схарчил нерпу-то.

Одинец нырнул в воду, вскоре вынырнул, шумно выпустил высокий пенистый столб, поднял клыкастую голову, оглянулся и поплыл на север, к видневшемуся острову Надежды.

— Клыки у него здоровы, — о чем-то думая, сказал Никандр. — Глядишь, на пуд оба потянут. По прямой цене в Холмогорах за такие полтораста рублей без слова дадут. Однако поди возьми его… Приказчик Степан Елисеевич моржей не промышлял. Ежели ему рассказать про одинца, про его великое зубье, авось прельстится.

— Ну, и что будет?

— Посмотришь.

— А ты скажи.

— Утопит его одинец. Карбас утопит и всех погубит, кто в карбасе.

Фома понял, на его лице, злом и хитром, расползлась улыбка.

— Голова у тебя золотая, Никандрушка! Славно придумал. Авось твой одинец приказчика задавит. И рук марать не надо. Одного не пойму, — помолчав, сказал он, — как ты Степанову жонку мог убить… Ну, пусть ты в Степана целил. Холмогорские мореходы, почитай, все друг друга знают, а мы с тобой люди пришлые.

— Ошибся. Думал, меня артель не выдаст, поддержит. А вышло наоборот. Агличане большие деньги сулили, лишь бы одним остаться. Всем корысть была… Да что теперь старое вспоминать, не к чему. Жизнь спасать надо, ради детушек своих…

— Скажи-ка, Богдан Лучков нам не поможет?

— И не подступайся к нему. Прежде лучшего друга не было, а теперь стороной обходит. Нет, помочи ни от кого не вижу. Только вот на одинца надежда.

— А почему ты думаешь, что он у зимовья ходит?

— Три дня я его там вижу. На нерп он охотится возле речки.

— Вот ладно-то. Сегодня я приказчику Степану про одинца скажу. Зубья-то в полпуда весом каждый, так и сказать?

— Так и говори… Ишь, как моржатиной несет, из души воротит! — плюнул Никандр.

Взбудораженные мыслью избавиться от своего врага Степана Гурьева, братья Мясные направились в обратный путь. Шли медленно. Никандр еще не совсем выздоровел и ходил с палкой, сильно приволакивая левую ногу.

Галечный перешеек едва успели перейти, как прилив закрыл его.

Братья понимали: если их привезут в Холмогоры, суда и наказания не избежать. Никандру грозила смерть за убийство Анфисы. Они бы давно сбежали на юг, на Обь, к мангазейским самоедам, да болезнь брата не позволяла. А зима надвигалась. Пройдет еще неделя — и будет поздно. Начнутся морозы, снегопады, метели. Смерть Степана Гурьева развязала бы им руки.

Шел сентябрь. Дни быстро укорачивались. По ночам лужи покрывались корочкой льда. Часто наплывали туманы, сеялся холодный дождь. В день убиения пророка Захария [11] повалил густой снег и шел три дня.

Маленькое пресноводное озеро, еще месяц назад кишевшее писклявыми гусятами, было пусто, безжизненно. Недавние морозы сковали его льдом. Подойдя ближе, братья Мясные удивились, увидев сидящую на льду большую чайку.

Фома бросил в нее камушком — чайка не шевельнулась. Никандр подошел ближе, тронул ее палкой и понял, что чайка вмерзла в лед и погибла.

— Заснула птица на воде, а мороз ночью ударил, вот и вмерзла, — объяснил он. — Подружки ее давно улетели.

— Все отсюда уходят туда, где корм есть, — согласился Фома. — Олени и те убежали, медведя одни остались да мышь копытная. Песец еще…

Природа обеднела, поблекла. Одно радовало людей: комаров и мошек почти не стало. Уж больно они допекали летом.

У зимовья братья Мясные увидели англичан. Они медленно прохаживались по берегу, разговаривая между собой.

Новая мысль пришла в голову Никандру Мясному.

— Подожди меня здесь, Фома, — сказал он, — мне с купцами без послуха поговорить надоть.

Фома молча отвернулся и стал смотреть, как волны набегают на отлогий берег.

Никандр подошел к купцам и снял шапку:

— Ну, господа купцы, что будем делать?

— Что мы должны делать? — испуганно спросил Джон Браун, стараясь не смотреть на выбитый глаз кормщика.

После убийства Анфисы Гурьевой англичане присмирели и ни в чем не противились приказчику Строгановых. От прежнего высокомерия и зазнайства не осталось следа. Никандра Мясного они оба побаивались.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация