— Трудно сказать. — Пожилой вояка задумчиво почесал затылок. — О тебе идёт молва, что ты горазд на выдумки, да ещё оружие незнакомое…
— Вот пусть и мои противники будут так же растерянны.
Сержант хитро прищурился.
— Ты удивил меня. Пожалуй, я подберу оружие получше и промолчу об этом. До поры. А ставку сделаю побольше.
— И каковы ставки?
— Два против того, что выдержишь один бой, четыре, что одолеешь двоих, и восемь — что уложишь всех.
— А сколько дадут, если поставить на то, что я останусь жив?
— Парень… Но ведь это невозможно!
— Помогите мне, сержант. С хорошим трезубцем, и, если возможно, предупредите о появлении мага… с зельем для меня. И я не просто удивлю — я поражу вас.
Пожилой вояка изучающе посмотрел на штрафника.
— Не боишься говорить мне такие вещи?
— Вы вроде упоминали, что за меня просил льер Датим?
— Уел! — Сержант рассмеялся. — Льера все уважают, он сберёг много солдатских жизней. Я сделаю, что ты просишь… и поставлю пару золотых на твою жизнь.
Гномьи отвары оказались до ужаса горькими. Вытяжка златокровки обожгла горло, ухнула вниз смертельным подарком, побежала по жилам кусочками чужого небытия. Отвар целемы рванул следом, останавливая действие смертельно опасного яда, вступая с ним в противоборство. Очаги борьбы самого убийственного и самого целебного из напитков подгорного народа расползлись по телу человека, заставляя его дрожать, как в лихорадке. Ладар полностью перестал его контролировать: вместо этого, прикрыв глаза, он внутренним взором изучал картину борьбы, примеряясь, как помочь собственной жизни.
— А вот и наш молодой человек! Нет, вставать не нужно, очень удачно, что вы лежите. Выпейте! — В губы ткнулась склянка с резким запахом. С трудом раскрыв рот, сипал заставил себя сделать несколько глотков.
— Замечательно. Постарайтесь полежать ещё немного, не двигаясь: минут десять вас потрясёт, а затем литор полностью усвоится — и до вечера вы будете полны сил и энергии. Удачи, юноша. — Шаги Магрия стихли в отдалении, и Ладар торопливо принялся за дело: небытиё тонким покрывалом отрезало литор, не успевший всосаться в кровь, создав в желудке комок со смертельно опасной жидкостью. Остатки же… Златокровка и целема, забыв собственные распри, накинулись на пришельца. Они гибли сами, уничтожая чуждый им отвар, но губили и его. То немногое, что выжило, вновь поглотило небытиё.
— Ну как, Рикс, чувствуешь прилив сил?
— Ага. Такой прилив, что в туалет тянет, спасу нет. — Ладар встал и торопливо заковылял к вонючему деревянному домику. Старое и загаженное штрафниками строение имело одно достоинство: просто так, из досужего любопытства, сюда никто не сунется. Затолкав пальцы в рот, Рикс вызвал спазм и протолкнул вдоль судорог пищевода комок небытия с литором. Уф! Будем считать, что он уже на тонком, чуть подрагивающем клинке. Бег по краю начался.
— Первый бой! Рядовой штрафбата королевства Киргол Ладар Рикс и рядовой штрафбата королевства Ронхар Антли Меченый.
Родерик пятый, единовластный и суверенный правитель собственного королевства, был в ложе не один. Конечно, король редко бывает один: вокруг него всегда толкутся придворные, маги, военные, пара-тройка сыновей, из тех, что посмышлёней. Но сегодня кроме магической линзы величиной в человеческий рост, позволяющей детально увидеть все подробности каждого поединка, была установлена ещё одна: для разговоров со своим братом, королём Ронхара. Вы говорите, идёт война? Ну и что! Короли — они всегда братья!
— Ого! Кажется, этот твой Антли из гвардейцев! Вроде как это не по-джентльменски — отправлять гвардию на такие бои?
Человек в дорогой мантии, сидящий по ту сторону переговорной линзы, король Ронхара, Ирий четвертый, ухмыльнулся.
— Бывают исключения. Он напился, как свинья, и полез к моим фрейлинам. То есть к фрейлинам одной из моих жён, конечно. Ну я и отправил его охолонуть в штрафбат, раз передовая сейчас простаивает.
Теперь усмехнулись оба короля. Несмотря на закон, позволяющий королям иметь не одну жену, было неприличным иметь их слишком много, да и опасно для короны. Три-четыре, самых сильных и здоровых, чтобы обеспечить трон преданными сыновьями… Для остального годились и фрейлины.
— Выбор рядового Антли — полуторный меч!
— Выбор рядового Рикса — трезубец!
Оба короля разом посмотрели каждый в свою линзу, показывающую бойцов вблизи. Один из них, одетый в чёрно-жёлтые цвета Ронхара, легко поигрывал огромным мечом, разрезая им воздух с чуть шипящим свистом. Второй, одетый во всё чёрное, стоял, заведя тёмное древко за спину, и лишь у самых его ног виднелись три толстых лезвия.
— А я думал, что это будет интересный бой. — Ирий зевнул. — Этот боец — неудачный выбор, брат. Против опытного мечника — крестьянин?
— Действительно, скучный бой. — Вглядевшись в линзу, Родерик кивнул. — К тому же ты, брат, всё пропустил.
Ирий уже не слушал. Он прикипел к линзе, где опытные маги повторяли картинку боя, уже медленнее. Бой действительно был коротким: опытный мечник, похахатывая, идёт вперёд и быстро и злостно делает выпад, целя деревенщине в брюхо. Но древняя рогатина внезапно оживает и, подхватив меч, уводит его вверх, резко и быстро, не давая времени опомниться и освободить оружие. Старое, крестьянское движение. Таким во всех деревнях закидывают солому на крыши домов, латая прорехи после дождей, а во время страды, делая скирды или утрамбовывая сеновал, только так постоянно и работают.
Крестьянин шагнул вплотную, не давая освободить меч и поднимая трезубец максимально высоко. Гвардеец попытался выхватить кинжал, но не успел: Рикс без всякого почтения к оружию отпустил древко и, обхватив противника за шею, резко повернул вбок и вниз, ломая позвоночник. Сильные руки, привыкшие к крестьянскому труду, словно и не заметили гибкой кольчуги: созданная отражать уколы, она оказалась плохой защитой против скручивания.
— Примерно так наши крестьяне укладывают скирды. — Родерик ухмыльнулся, разглядывая картинку.
— Ни один крестьянин, с его сивыми лапами, не может действовать на таких скоростях! — Ирий сидел весь красный и недовольный. Его сиятельный собеседник лишь пожал плечами.
— Бывают исключения, брат, сам только что это говорил. Смотрим дальше?
Следующий противник был осторожней. Он выбрал огромный двуручник и без устали махал им, создавая сверкающее колесо. Попади под такой удар не то что древко — стальные зубья, неизвестно: выдержат ли. Гвардеец был быстр. Очень. И всю свою силу и быстроту вкладывал в сверкание клинка, опасаясь непонятных и незнакомых ударов. Рикс отбегал, пряча трезубец за спиной, отпрыгивал, уворачивался, прекрасно понимая: опаска сыграла с гвардейцем злую шутку. Тот ревел, сыпал проклятиями на юркого противника, уклоняющегося от боя, но Ладар пропускал слова врага мимо ушей и лишь внимательно следил за движением тяжёлого двуручника. И дождался: на одном из взмахов клинок чуть промедлил. Совсем немного, на один удар сердца, однако этого хватило. Ладар отскочил в сторону, пропуская ставшее медлительным оружие, и привычным, быстрым движением, каким крестьяне вгоняют вилы в готовый стог, пронзил бедро замешкавшегося противника. Тот взревел, не обращая внимания на боль и кровь, кинулся на своего врага, но смог поймать лишь воздух. Непонятный, опасный крестьянин уже отскочил и теперь спокойно стоял на краю арены, ожидая, когда боль и кровопотеря сделают своё дело и превратят сильного и умелого бойца в лёгкую добычу.
