— Как движется работа? — спросил я.
— Медленно, потому что мешают! — отрезал гном.
Он смерил девушку взглядом.
— А вы, барышня, нашли бы себе наряд поприличнее.
— Мы ищем убийцу боярина Боррояра, — сказал я. — Вы были там в тот вечер, не так ли?
— Нечего мне рассказывать, — отозвался Торвальд. — Обо всем, что тогда случилось, я уже составил отчет и передал Руфусу; вы же с ним дружите, у него и возьмите.
— Мне бы хотелось услышать это от вас, — пояснил я.
Гном посмотрел на меня, как на огромную личинку вши, которая пришла к нему свататься.
— А я хочу красавицу-тентаклу с двенадцатью щупальцами, — хмуро ответил он. — А вместо этого — видите? Я работаю. Делаю свое дело и не мешаю другим.
Торвальд не спеша направился вверх, словно по невидимой лестнице.
Девушка хмыкнула.
Размяла пальцы.
— Что это ты задумала? — спросил я.
— Гномий футбол — это ужасно весело. Если пнуть его здесь, этот коротышка еще минуты четыре будет летать, отскакивая от стен. А как верещат они при этом — просто умора.
Девушка взглянула на Торвальда.
— Надеюсь, он не поумнеет с первого раза и можно будет попинать его снова.
— Нет, — сказал я. — Мы так поступать не будем.
Я догнал гнома.
— Это Огнард просил меня найти убийцу, — сказал я. — Мне казалось, вы с ним друзья; отчего же не хотите помочь?
Торвальд вздохнул и оторвался от чертежа.
— Огнард человек честный, даже, наверное, слишком. Вот и кажется ему, что все вокруг тоже честные. А я гном и поэтому никому не верю.
— Справедливо, — согласился я.
Девушка развела руками.
Я только покачал головой.
— Что будет, если убийцу не найдут? — спросил я.
— Не могу знать, — отозвался гном. — Да и не мое это дело.
Торвальд взмахнул рукой, и три голема проплыли мимо меня, таща мраморную балку.
— Виновным выставят Аскольда, — сказал я. — Он комендант, не смог уберечь боярина, да и убийцу вовремя не нашел. Его отправят в столицу и четвертуют, а может, сошлют на Борожьи Рудники.
— На Рудниках всегда нужны рабочие руки, — ответил гном.
Крыть это было нечем.
— Вы не очень-то людей любите, — сказал я. — Жаль, ненависть чиста и красива, только если ненавидишь своих собратьев. Но, думаю, вам нравится город, вы же его построили.
Торвальд поднял на меня глаза.
— Это вы о чем?
— Когда Аскольда казнят, вместо него пришлют кого-то другого. Новый комендант вам вряд ли сильно понравится.
— Ах это…
Гном презрительно хмыкнул.
— Думаете, с Аскольдом так уж приятно? Да с ним говорить — все равно что морских ежей глотать через задницу. И ничего, справляюсь. С другим мы тоже притремся.
— А это зря.
Я закрыл глаза, представил, что подо мной удобное кресло, и опустился в него.
— Аскольд, наверное, не сахар. Вам, конечно, видней, я с ним еще не виделся. Но под его началом город вырос в десятки раз… И, насколько я знаю, в вашу работу он никогда не вмешивается.
Гном уже смотрел на меня в упор.
Руки-големы перестали двигаться и застыли, разрубая воздух пропеллерами.
— Ну и что с того? — спросил Торвальд.
— Когда сюда прислали Аскольда, — пояснил я, — здесь еще не было ничего. Только глухая степь, кровавые орки да монстры из Снежных Пустошей. Мало кто согласился бы сюда ехать. Но сейчас…
Я обвел башню рукой.
— Это синекура. Огромный, процветающий город с шахтами, полными адамантия. Вы три года прослужили в столице, в главном Архитектории. Думаю, успели узнать бояр.
Не спеша я поднялся.
— После казни Аскольда в столице будут драть глотки, чтобы занять такое тепленькое местечко. Думаете, для нового коменданта город будет значить хоть что-нибудь? Он поспешит нахапать побольше и вернуться в столицу. А проще всего воровать на строительстве городских укреплений.
Торвальд посмотрел на меня едва ли не с болью.
Потом перевел глаза на застывших големов.
— Ладно, — негромко произнес он, — есть кое-что, не попавшее в мой отчет. Не потому что я скрываю что-то от стражников…
Торвальд махнул рукой, и големы вновь деловито засновали по башне.
— Было это третьего дня. Как раз перед убийством боярина. Я осматривал крепостную стену, делаю это раз или два в неделю. Тогда-то я и услышал, что…
5
Щелкнув атласными сапогами, Торвальд плавно вознесся к самому небу, вдоль гранитной стены.
В левой руке он держал свернутый пергаментный свиток, в правой — небольшой молоточек с символами Ордена Каменщиков.
— И сейчас? Почему именно сейчас? — сокрушался он. — Северная стена не готова, в Южной башне снова завелись слонокрысы, а с колокола Перуна опять облезла вся позолота.
Резкий холодный ветер бился о стену города.
Торвальд наклонил голову чуть-чуть вправо, и высокий воротник его бархатного кафтана поднялся сам, повинуясь вшитому заклинанию.
— Эх, если бы неделю назад, — шептал расстроенно инженер. — Тогда все было с иголочки, даже казармы волчьи заново успели отделать. Каждая герса сверкала, словно колечко венчальное. А сейчас?
Он покачал головой и расправил мятые чертежи.
— И что обо мне подумают? Скажут, совсем загномился Торвальд, пару колоколов не может зачаровать.
Рукоятка волшебного молоточка стала расти; инженер легко постукивал им о камни, и цветные, мерцающие круги искрились в месте удара.
— Тоже мне, инспехтур нашелся, — бормотал гном. — Видали! Выдай ему до утра отчет обо всех постройках и переделках за все четыре года; да он бартизан от прясла не отличит, а туда же — отчеты требует, и главное, ведь даже читать не будет, подлец, просто покомандовать захотелось.
Золото и янтарь магических искр сменились багрянью — алый круг разнесся вокруг одного из блоков стены.
Лицо Торвальда от ярости вытянулось, и он стал похож на свирфнебблина.
— Ух, Стенька, — забубнил он, — говорил же я, проверь все стены как следует! Нет, поленился пес, забайбачился, ужо я ему крапивы за шиворот напихаю.
С этими словами достойный Торвальд прищелкнул каблуками еще раз и подлетел выше, туда, где по крепостной стене растекались алые всполохи.
— Да обретешь ты крепость алмаза, — прошептал он и уже поднес к гранитному камню свое кольцо инженера, с выкованными на нем циркулем и медузьим глазом, как сверху послышались глухие шаги.
