Кузня Торвальда полыхала огнем берилловых горнов в самом сердце Малахитовой крепости. Стены ее были увешаны тусклыми адамантовыми щитами, и, приглядевшись, вы могли различить, как мелькают в них искаженные лица ратников.
Рядом блестели огромные мечи — цвайхендеры, двойные секиры и тяжелые моргенштерны, на высоких подставках переливались серебряные кольчуги и латы, скованные из драконьей крови, а шлемы — кабаньи, саллады, бацинеты — тянулись на длинных полках сверкающей чередой.
Сам Торвальд стоял у раскаленного горна, сжимая в руках тяжелый кузнечный молот, и алые всполохи чертили рваные тени на его суровом лице.
— Знаете, отчего мы, гномы, живем так долго? — спросил инженер, не обернувшись ко мне.
— Потому что не в долг, — отозвался я.
— Здесь лучшее магическое оружие, которое можно найти по эту сторону Малахитового хребта. Многие из клинков я выковал сам. Берите любой, и будем в расчете.
— Знаю, что гномы ценят мечи дороже собственной жизни, — заметил я. — И не могу принять такого подарка.
Торвальд нахмурил брови, он не хотел ходить в должниках.
— Тогда возьмите доспех или щит-павезу.
— Мне все это не нужно, — ответил я. — Возможно, настанет день, и вы тоже сможете мне помочь.
Гном отложил магический молот, и стало ясно, он будет молиться всем подгорным богам, чтобы этот день не наступил никогда.
— Как вы меня нашли? — спросил гном.
— Узнал дорогу у стражников.
— Не здесь, в подземелье. Как вы подоспели так быстро?
Я мог бы ему ответить.
Сказать о следящем камне, что я незаметно подбросил ему в карман. О сферах телепортации, их мне подарил Руфус и объяснил, какая куда ведет.
И когда морлихор напал на гнома и его големов, я сразу же об этом узнал.
Бежать на помощь, по узким коридорам коллектора было делом нелепым. Я не знал, куда ведет какой коридор, и мог легко заблудиться.
Зато я помнил, что Торвальд ушел накладывать руны, и было легко понять, он где-то под главной рыночной площадью. Нам оставалось только перелететь туда и спрыгнуть в одну из ям, прорытых зломыслом.
Все это я мог подробно рассказать Торвальду, но не стал, а просто ответил:
— Просто мне повезло.
Морлихоры живут обычно на средних ярусах и пожирают тех, кого изгнали из верхних. С каждым убитым чешуя твари становится толще, а магия — изощренней.
Самые сильные спускаются в нижние тоннели и убивают всех, даже крестопауков и зломыслов.
Город, под которым живет Старейшина Морлихоров, обречен на скорую гибель, ибо, пожрав всех на последних ярусах, тот будет подниматься все выше, пока не вырвется на улицы детинца, разрывая людей на части и круша здания.
— Лучше скажите, как вы? — добавил я. — Не рано ли вам приступать к работе?
— Глупости, — буркнул Торвальд. — Он едва меня зацепил. Просто размягчился я с вами, люди, слабым стал, таким же, как вы. Гному не к лицу бежать с поля боя только потому, что он получил по шапке.
— Вы вовсе не бежали, — ответил я. — Только глупец мог бы поверить в обратное. Вам надо было вернуться и чинить големов. Как дела у них?
— Хорошо, — отозвался Торвальд, и его каменное лицо впервые смягчилось.
Я понял, своих механических помощников он ценит гораздо выше, чем людей и даже других гномов.
— Идемте, — сказал инженер, — я вам покажу кое-что.
Мы подошли к огромной доменной печи, сложенной из черепов драколичей. Темный смолистый дым клубился над ее жерлом, и раскаленные искры взлетали к далекому потолку.
— Здесь плавится адамантий, — пояснил гном. — Скарбники хотели и сами, но такую работу я никому не могу доверить.
Он похлопал по костяной стене открытой ладонью. Я предусмотрительно держался подальше. Гномья домна никогда не тронет своего хозяина, а вот всем остальным лучше не рисковать.
— Каждый месяц мы отсылаем в столицу партию слитков, — добавил Торвальд, и в голосе его звучало усталое сожаление.
Горько ему было отдавать такое сокровище, но гном понимал, что это цена за независимость Малахита.
— А вот и он, мой красавец, — прошептал инженер.
Лязгнули тяжелые цепи, и сквозь клубы смолистого дыма я увидел пятипалую руку-голема. Пропеллер с нее был снят, она висела на крюке подъемного крана и медленно опускалась в домну.
— Жидкий адамантий — лучшее средство для лечения големов, — с гордостью пояснил Торвальд. — И царапинки не останется. Второму повезло меньше…
Мы подошли к огромному верстаку неправильной треугольной формы. На ней лежала механическая рука — та самая, которую морлихор разорвал на части.
Над ней склонилась Оксана. Поверх кожаного доспеха она надела широкий ультрамариновый фартук, какие носят инженеры-алхимики.
Длинные, изящные пальцы девушки были измазаны машинным маслом и кровью. В правой руке она держала изогнутую иглу с толстой суровой ниткой, в левой — отвертку, и белые шипящие молнии играли на крестовом наконечнике.
— Она хорошо справляется, — чуть слышно произнес Торвальд. — Прям чудеса творит. И формулы инженерные все назубок знает; толковая девка, что ее в мечницы понесло?
Он неодобрительно покачал головой.
Гномы боготворят рунические мечи и превыше всего на свете ценят искусство коваля, но готовый клинок охотнее повесят на стену, чтобы с гордостью любоваться им осенними вечерами.
Опытные и умелые воины, они до последнего избегают драки, предпочитая войне красочные и эффектные поединки без пролития крови, а чтобы кто-то по своей воле отправился на поиски приключений, забросив кузнечный молот, вересковую трубку и бочку горького эля… такого гнома сразу бы сочли сумасшедшим.
— Как он? — спросил у девушки Торвальд.
Та обернулась, вся измазанная машинным маслом.
— Стержни порвались, — сказала Оксана.
Гном всполошился, разом растеряв торжественное величие. Он ринулся к девушке, хватая отвертку.
— Как, как же? Не может быть, — запричитал инженер. — Заменить-то нечем; в столице их не допросишься. Чертовы скопидомы…
Он подкрутил сустав огромной руки.
— Нет, совсем сломались, совсем…
— У вас есть рунические кинжалы? — спросила Оксана. — Если хватит длины, я вырежу из них новые стержни.
— А сможешь? — недоверчиво спросил Торвальд. — Такое только дворфы умеют.
Девушка смерила его уничижительным взглядом.
— Там кинжалы, там, на дальней стене, — засуетился гном. — Сейчас я принесу.
Он поспешил туда, где в дымном мареве кузни переливались прямые магические клинки.
