Мы природой своею богаты,
Мы…
Дальше мне продолжить не дают. Зато дают в глаз тухлым помидором. Я прямо поражаюсь: вокруг ни одной лавки с овощами. Или все горожане носят в авоськах тухлые овощи специально для таких вот случаев? Сжимаю зубы и упрямо пою дальше:
Цветочки-лю-ютики-и,
Куда вы кло-оните-есь?
Сорву нечаянно-о я в поле ва-ас.
Цветочки-лю-ю…
Меткий бросок огурца сбивает меня в фонтан. Пока вылезаю — слушатели разбегаются от озверевшего гоблина, который понимает, что больше денежек ему не дадут.
— Давай руку.
Сижу, обтекаю. Вокруг плавает всякий мусор. Смотрю на Аида:
— Все было настолько плохо?
Меня рывком вытаскивают из воды и отходят назад, наблюдая, как я выжимаю рубашку.
— Ну не то чтобы очень. Но лютиками ты их убил.
— Вот ведь… это первая песня, которую я сочинил и исполнил перед темными эльфами.
— И как же ты выжил?! — Бровь Аида поднимается вверх.
— Мне хотели вырезать язык и сломать пальцы. Я ведь еще себе на гитаре аккомпанировал. Но отец вступился.
— Считай, тебе крупно повезло.
— Да как сказать. Он мне тогда заявил, что в следующий раз, если услышит непонятные звуки из моей спальни, придет и сам все пальцы переломает, а заодно и уши оторвет.
— Ясно.
— Н-да. А потом меня решили женить. Ну и я сбежал.
— Сочувствую.
— А вот вы, светлые, женитесь только по любви? Или тебе тоже невесту выбирают?
Неспешно идем по городу, приглядываем таверну. Гоблин прыгает рядом, прижимая к груди сапог с деньгами, — он сейчас абсолютно счастливый.
— У нас эльфа сама выбирает себе мужа. А каждый эльф счастлив жениться на светлой деве, — отвечает Аид.
— То есть права голоса вы не имеете. Смотри-ка, прямо как мы.
Аид качает головой:
— Ты не понимаешь. Эльфийки, они… они…
— Избалованные самовлюбленные эгоистки, запертые в светлом лесу ради воспроизводства потомства. Я в курсе.
— Знаешь, когда-нибудь я тебя убью.
— Попробуй.
— Прирежу во сне. Апчхи! А еще лучше натравлю Федю.
Меня пробирает дрожь.
— Ясно, понял. Ваши эльфочки — ангелы, спустившиеся в наш грешный мир. Кто я такой, чтобы о них судить. Наверняка один взгляд перворожденной заставляет сердце и другие части тела мужчин трепетать от наслаждения.
Мне дают в ухо и оставляют в гордом одиночестве.
Сижу на мостовой, хмуро смотрю Аиду вслед и грожу кулаком. Тоже мне, простых шуток не понимает! Не понял, вы куда это собрались? А я?!
Мы находим, где переночевать! Так как денег у нас немного, мы останавливаемся в ночлежке. Это такое помещение, расположенное ниже уровня земли, без окон и с очень спертым воздухом. Там навалены старые матрацы и все спят чуть ли не друг на друге. Передвигаться по такому помещению можно только очень осторожно, постоянно рискуя отдавить кому-нибудь что-нибудь ценное.
— Так, ладно. Сколько с нас за ночь?
— Три медяка с рыла. — Грязный вонючий тролль усиленно ковыряет в носу и спокойно ожидает нашего ответа.
— А не жирно будет?
— Не хочешь — вали, ищи, где дешевле.
Рычу, сжимаю в руке рукоять ножа. Эльф в это время пытается вытащить из сапога деньги. У него трудности. Федя наотрез отказывается расставаться даже с одной монеткой, гоблин искренне уверен, что это он сам все заработал.
— Федя, нам надо оплатить ночлег.
— Феде здесь не нравится!
— На улице спать еще хуже. Там дождь и холодный ветер!
— Федя богатый, Федя будет спать на кровати во дворце!
— Тут нет дворца.
— Тогда в самой красивой комнате! — Гоблин хмурится.
— Но так у нас быстро кончатся деньги.
— Федя еще заработает. Фтор будет орать, а Федя собирать. — И в меня тыкают пальцем.
Чего я буду делать? Отворачиваюсь от тролля, пронзаю гоблина убийственным взглядом. Мне клыкасто улыбаются.
— Аид, отойди-ка, я сейчас сам с ним поговорю.
Светлый пожимает плечами и отходит. Сажусь на корточки, кладу руку на плечо гоблину и чуть его сжимаю.
— Итак, Фе…
Меня шарахает разрядом, по силе сравнимым, наверное, с ударом молнии в упор. Выгибаюсь дугой, ору и вибрирую на максимуме. Через две секунды отпускает. Но к тому времени дымлюсь уже не только я, дымится и тролль, так и не успевший вынуть палец из ноздри (я случайно схватил его за ногу).
Надо ли говорить, что из ночлежки нас выкидывают в прямом смысле этого слова? Федя шмякается на мою спину. Что характерно, сапог он из лап так и не выпускает и ни одной монетки не теряет.
— Что ж, теперь у нас есть два пути. — Аид кое-как встает и глядит по сторонам. Смеркается. — Либо ты еще раз выступаешь, но деньги собираю я.
На моей спине тихо, утробно рычат.
— Либо… Федя сам выбирает, где мы остановимся.
— Ну уж нет. Это мои деньги! И ни один гоблин…
Новый удар током мгновенно меня вырубает.
Последнее, что я думаю, прежде чем вырубиться окончательно: «Как же я ненавижу гоблинов!»
ГЛАВА 17
— Где это я?
Лежу на кровати, в воздухе витает запах спирта. Такое ощущение, что у меня сломано все: даже то, что сломать нельзя в принципе.
— В больнице. Я тебя сюда принес.
Поворачиваю голову и фокусирую взгляд. Надо же, меня едва не прикончили. И кто! Какой-то гоблин, который сидит теперь на коленях у Аида и шумно вытирает слезы и сопли огромным носовым платком… или, точнее, простыней, которую он где-то стащил.
Верчу головой, изучаю место, в котором я оказался. Комната довольно большая, коек на сорок. Половина из них занята, на койках лежат люди, гномы, эльфы и представители прочих рас, замотанные в бинты. Над их головами висят магические лечебные шары. Мне шара не досталось. А жаль. Он перекачивает в тело дополнительные силы, постепенно при этом уменьшаясь в объеме. Кстати, стоит кучу денег.
— Спа… спасибо.
— Да не за что. Уже утро, кстати. Мы с Федей переночевали в коридоре. Зато бесплатно.
— Угу. На кровати сегодня, получается, спал только я. — Укоризненно смотрю на гоблина. Тот начинает всхлипывать громче, из глаз льются буквально крокодильи слезы. — Ты вообще в курсе, что с друзьями надо делиться? — пытаюсь хоть на миг прервать соленый водопад.
