— Я… прошу.
Смотрю на грязное существо, сидящее у моих ног. Узника трясет то ли от холода, то ли еще от чего. К тому же он отдал много сил на мое лечение плюс просидел здесь энное количество лет и вряд ли может просто ходить.
— Что у тебя за маска?
— А?
Грязные пальцы дотрагиваются до железной пластины с прорезями для глаз и рта.
— Я… Можешь снять? Сними.
Пожав плечами, наклоняюсь и лезвием вскрываю еще один замок. Он дрожащими руками осторожно снимает маску и с ненавистью отшвыривает ее в угол. Сижу напротив, с интересом изучаю лицо с прилипшими к нему волосами.
— Подними голову.
Меня, кажется, не слышат. Он дрожит. Сидит и дрожит, уткнувшись носом в ладони. Протягиваю руки и с силой развожу его ладони в стороны. Потом — отлепляю волосы от лица, отбрасываю их назад.
В неярком свете кристалла под слоем грязи и коркой крови я с трудом могу различить светлую кожу и странной формы искристо-голубые глаза. Черты лица довольно тонкие, я бы даже сказал, вылепленные рукой мастера. И похоже, что передо мной лицо девушки… Или это все же парень?
— Ты парень?
Глаза округляются. Существо отрицательно качает головой. Так-с. Похоже, я конкретно так влип.
— Какая раса?
— Что?
— Я не могу определить твою расу. Ты не человек, не эльф и не гном. Также ты непохож ни на огра, ни на представителя какой-либо еще из рас, которые я знаю. Так кто же ты?
— Я… я не знаю. Я умею… колдовать. Меня заточили. После того как снег превратился в огни и огни улетели, меня привели сюда. С тех пор приходил только тюремщик, который раз в два дня приносил еду. И маги. — Слова явно даются ему… ей… с большим трудом, и она то и дело останавливается, подыскивая нужные. Но с каждым следующим предложением вроде бы говорит все увереннее и увереннее.
— Маги?
— Они меня изучали. Требовали сделать… странные вещи. У меня или не получалось, или наоборот — получалось слишком хорошо. Они боялись меня. Сказали, что контролировать… не могут. Силу. И оставили здесь… Я ненавижу их.
Странно. Ее лицо абсолютно спокойно, даже бесстрастно. Но при этом ее постоянно трясет, глаза горят, а голос то и дело срывается.
— И ты хочешь отомстить?
— Месть?
— Да. За то, что они с тобой сделали.
— Я… хочу быть с тобой. Навсегда.
Гм. Сижу, смотрю и ничего не понимаю. Зато ее глаза светят что два фонаря, отражающие свет кристалла. Меня трогают за лоб и щеку, ощупывают лицо, изучают, словно не доверяя зрению. Потом руки убирают.
— Я поставила печать. На тебя.
— Что?
— Отойдешь от меня больше чем… на сто метров… погибнешь. Сердце… остановится.
— Что?!!
Встаю и выхожу из камеры. Она остается сидеть там и молча глядит мне вслед.
Примерно через пятьдесят шагов в ногах появляется слабость (легкая, почти незаметная). Через семьдесят начинает болеть голова, и с каждым шагом боль только усиливается. В итоге появляется стойкое ощущение того, что внутри поселился садист, который изо всех сил бьет огромным молотком по черепу, разнося мозг. Сердце колотится, как испуганная птица в клетке — того и гляди выскочит из груди. Девяносто пять метров… Останавливаюсь и, скрипнув зубами, медленно иду назад.
Боль начинает уменьшаться.
Она сидит все в той же позе, в какой я оставил ее — прислонившись спиной к стене. Молча смотрим друг на друга. Я уже спокоен и готов к конструктивному диалогу.
— Как долго ты собираешься держать меня при себе?
— Пока… не надоешь.
Улыбаюсь, обнажаю клыки и подхожу ближе.
— Что ж, тогда я очень постараюсь надоесть тебе как можно раньше.
Мне улыбаются и протягивают руки. Сама девушка идти не может. Я оказался прав.
Посадить девчонку на спину и добежать до первого этажа, перепрыгивая через провалы в полу, оказывается не таким уж и сложным делом. Сила словно льется через край, видно, пока пленница меня лечила, слишком много влила.
— Теперь в подвал! — командует моя спутница.
Через пару минут мы спускаемся в подвал.
— Мы в подвале. Куда теперь?
— Направо.
— Э-э-э… здесь стена.
— Ломай.
— Она же каменная!
— Ломай.
Прелесть какая. Сгружаю девчонку на стол, стоящий в углу, подхожу к стене, изучаю камень, из которого она сделана. Потрогал, постучал. Как ни смотри — стена каменная, причем довольно толстая. И я скорее себе руки-ноги пообломаю, пытаясь пробить в ней дыру, чем пробью ее.
— Знаешь, либо ты мне прямо сейчас объясняешь, чего хочешь, причем так, чтобы я понял, либо мы здесь задерживаемся надолго.
Оборачиваюсь к девчонке, снимаю капюшон и вопросительно гляжу на нее.
— Так как?
— Ломай. Сейчас же. Или нас поймают. И повесят.
Она мысли мои читает, что ли? Вздохнув, разворачиваюсь и что есть силы врезаю ногой по стене. Пусть сама убедится, что это невозможно. Стена тут же рушится на каменный пол.
Стою и ошарашенно изучаю деяние ног своих.
— Возьми… меня… на руки. Торопись. Скоро войдут.
— Кто?
— Маги. Они уже тут. Открывают дверь.
— Хм, маги, говоришь.
— Да. Старейшины… города… кажется…
Подхожу к холодному металлическому столу с канавками для кровостока и упираюсь руками в края по обе стороны от тонкой невысокой фигурки девчонки. Ее взгляд — все такой же прямой и невозмутимый, хотя сейчас я в миллиметре от ее лица.
— Откуда ты знаешь? Ты ведь не выходила отсюда много лет.
— Я слышу их.
Прелестно. И что мне делать? Снова поверить? Вот ведь… нашел приключения на свою голову. Уж лучше бы с гоблином подружился.
Поворачиваюсь и подхватываю девчонку под колени. Мою шею тут же обвивают тонкие руки.
— Не бойся… защищу… тебя.
Все. Аут. Сжимаю зубы и иду вперед. Нет, ну неужели я настолько жалко выгляжу, что эта чуть живая козявка, которой на вид не дашь больше пятнадцати, говорит, что будет меня защищать?!
ГЛАВА 2
Я полностью выдохся. Ох уж эти подземные туннели… можно было сделать их и покороче! И чуть менее путаными. А то такое ощущение, словно я бегу уже не менее ста километров.
В итоге в трактир вхожу уставшим и очень злым. А за спиной все еще сидит «она» — в моей куртке и с капюшоном, натянутым на голову.
