— Не прикидывайся. Знаешь… иногда тебе надо объяснять элементарные вещи. Наверное, ты и впрямь еще ребенок.
— А ты попробуй объяснить мне так, чтобы я понял.
— Что ж. Попробую…
— Хочу конфету! — Меня хватают за руку и показывают на прилавок со сластями. На сей раз это шоколад. В больших количествах, самой разной формы, размеров, с многочисленными начинками, он хранится в специальных ящиках, стенки которых покрыты замораживающим заклинанием.
— Это шоколад. Он очень холодный. Если купим — будешь есть его дома.
Эльф ласково улыбается Рей и пытается погладить девчонку по голове. Руку отбрасывают, Аида прожигают ненавидящим взглядом.
— Хочу шоколада.
— Понял уже. Хватит дергать меня за руку.
Мысленно прикидываю, сколько денег у меня осталось. Свежий ветер, солнце и чистое небо успокаивают. Гулять здесь — и впрямь не такая уж плохая идея. Этот город давит на меня своими стенами. Слишком напоминает наши пещеры, с которыми я так и не могу свыкнуться. И в то же время… в городе чувствую себя в большей безопасности, чем здесь. Слишком привык, что за спиной всегда есть стена, на которую можно опереться.
— Какой?
— Все!
— У меня мало денег.
— Тогда мы возьмем так.
Продавца — румяного толстого моряка с железкой вместо правой руки — перекашивает.
— Мне не нужны неприятности. Так что бери три любые конфеты, и пошли. Позже я заработаю.
— Обещаешь?
Ага. Всю жизнь только и мечтал зарабатывать деньги и тратить их на ребенка. У меня, между прочим, и у самого желания есть!
Звон монет заставляет обернуться. Эльф достает из кошеля, висящего на поясе, три серебряные монеты и задумчиво на них смотрит.
— Купить, что ли, и себе… чего-нибудь.
Я сглатываю. Ребенок подходит ближе, изучает серебро и пытается понять, почему все вдруг замолчали.
— Это большие деньги? — Рей снова дергает меня за рукав. Фыркаю и отворачиваюсь. — Это значит — да?
Девчонка отпускает меня и подходит к эльфу, который, кстати, довольно умело ее не замечает.
— Дай, — требовательно протягивает руку.
— Это мои деньги. Заработай сама, и тоже сможешь тратить.
— Если не отдашь — наложу на тебя чары, и ты умрешь от боли.
Ну-ну. Она еще не в курсе, что на светлых ни одна магия не действует?
— Мне, пожалуйста, вот эти и еще те, в синей коробочке. Спасибо.
Девочка ждет, пока Аид расплатится за свои покупки, и пытается их взять, но не тут-то было. Коробки вырывают из ее рук и спокойно идут в мою сторону, обогнув малявку.
— Ах. Так!
— Осторожно!
Эльф не обращает ни малейшего внимания на мое предупреждение и продолжает идти, пока девчонка чертит в воздухе странные символы и говорит что-то вслед.
Секунда, другая. Ничего. Ни криков боли, ни рассыпанного по земле шоколада. Эльф доходит до очередной палатки, поворачивает за нее и скрывается из вида. Рей ошарашенно смотрит на свои руки, она явно ничего не понимает.
— Пошли. Бери свои три конфеты, и пошли.
— Почему я… не смогла?
— Потом у него же и спросишь. И если будешь хорошей девочкой, возможно, он тебе расскажет.
Рей не отвечает, молча берет с прилавка конфеты и бежит вслед за Аидом. Ох, чую, огребу я еще с ней неприятностей. И вообще, почему именно я должен быть нянькой для ставосьмилетней эльфийки? Других дураков, что ли, больше нет?
Наверное, нет.
День проходит в целом неплохо. Мы гуляем вдоль берега, едим шоколад, которым Аид щедро делится после многочисленных просьб Рей. Пьем холодную воду и ни о чем не думаем. Потом я решаю искупаться и впервые окунаюсь в соленые воды. Странно ощущать, как тело становится легким и практически невесомым. Еще более странным кажется мне подводный мир. Я могу задерживать дыхание примерно минут на десять и поэтому глубже всех ныряю. Подводные поля поражают меня своей красотой и изобилием красок. Рыбы, медузы, крабы и многие другие подводные жители шарахаются от меня в разные стороны, зарываются в песок или прячутся среди кораллов. Там очень красиво и тихо. И если бы не Рей, от которой мне нельзя удаляться более чем на сто метров, я бы оттуда до вечера не вылез… В тот момент даже слегка позавидовал сиренам. Они могут это видеть каждый день. Но я еще вернусь. Завтра. Или послезавтра. Неважно когда, главное, что я обязательно вернусь сюда.
…Мы сушим вещи над огнем и готовим на костре пойманных мною крабов в найденной на дне моря кастрюле без ручек. Конечно, ничего из этого получиться не может, но Рей очищает воду от морской соли. Аид же говорит, что мясо будет не очень нежным. Не знаю, я не привередлив, и мне очень нравится. Рей тоже не имеет ничего против вареного краба и только причмокивает от удовольствия. Она выглядит слегка растерянной. И постоянно жмется ко мне, стараясь быть как можно ближе. Я — не возражаю. У меня на душе такое умиротворение, что даже сказки гоблина, которые решил поведать нам светлый, не раздражают.
В таверну мы возвращаемся далеко за полночь. Рей засыпает сразу. Аид разводит камин и пододвигает к нему пару кресел. Так что можно с комфортом сесть у огня и вытянуть к нему ноги.
— А теперь давай поговорим начистоту, — говорю я, усаживаясь в кресло.
— Вина хочешь?
— Хочу. — Беру протянутую кружку и принюхиваюсь к содержимому. Что ж, не самое плохое вино. Теперь можно будет согреться еще и изнутри. — Рассказывай. Зачем я тебе сдался?
— Ты когда-нибудь испытывал чувство одиночества?
Подозрительно на него кошусь. Он издевается?
— Темные эльфы — одиночки с рождения. Мы никому не доверяем и никогда не подставляем спину.
— Знаю-знаю. Вы чудовища, у которых нет слабостей и чьи души пожрал монстр еще до рождения.
Я кашляю, подавившись глотком.
— Чего?!
— Не ори. Рей разбудишь.
Вытираю рот рукавом и мрачно смотрю на эту заразу.
— Так вот, Фтор. Я вернулся, потому что знаю, что такое одиночество. Когда живешь, как мы с тобой, постепенно учишься видеть других насквозь. Кто бы к тебе ни подошел, кто бы ни заговорил — сразу понимаешь, насколько долго вы сможете общаться и что получится в итоге. Это я к тому, что редко встретишь разумное существо, искреннее как снаружи, так и внутри.
— Хочешь сказать, что я — простак, которого можно использовать как хочется?
— Нет. Я хочу сказать, что вижу в тебе друга. Если хочешь, назови это сумасбродством, но только зверь по имени «одиночество» боится тебя и исчезает, когда ты рядом.
— Ты точно не извращенец?
