— Да.
— Мы не нанимаем охрану. Хотя… ради тебя я мог бы найти еще одно место.
— Я не охранником пришел наниматься, а бардом.
Человек молчит. Минуты две. После чего тихо смеется. Интересно… люди совсем потеряли страх перед темными или это мне так «везет» по жизни. Ничего не могу с собой поделать — очень хочется его убить. Или хотя бы сломать челюсть, чтобы не зарывался. Но я… пацифист, а потому нехай живет.
— Прости, прости. Я… не хотел смеяться. Просто… Это так необычно.
— Еще раз улыбнешься — порву рот.
Это его слегка отрезвляет.
Я вижу поднятые руки и заставляю себя чуть поостыть.
— Хорошо, так что ты хочешь исполнить?
— Песню, которую сочинил сам.
— Что ж, пой. Только помни, даже несмотря на то что ты темный эльф — за просто так работу тебе никто не даст. А если надо будет, я найду управу даже на тебя.
Киваю и иду к сцене. Это мне и нужно — никаких поблажек. Я хочу стать величайшим бардом не за счет силы кулаков или искусства владения мечом, а за счет…
— А кто этот ребенок?
Оборачиваюсь, смотрю на Рей, которая идет следом, держась за край моей куртки.
— Ну… это… моя… мой… друг.
Шок в глазах людей, удивление на лице Рей.
— А я думал, что у тебя нет друзей.
Аид? Так и есть. Стоит вместе с Таичи у одной из деревянных опор и нагло мне улыбается.
— Отвали.
— Кхм! — привлекая мое внимание, покашливает толстяк. — Ты бы спел, что ли, а то тут уже как-то людно стало.
Выругавшись, запрыгиваю на сцену. К счастью, Рей остается внизу и позволяет Таичи усадить себя за один из столов. Беру гитару, набираю в грудь воздуха и закрываю глаза. Готовьтесь услышать гения!
Если ты мужик, значит, ты мой брат,
Поднимись и поправь штаны!
Льется пусть вино, бабам буду рад,
И гори оно все, гори!
Ждет меня жена дома злобная,
Не пойду до утра домой!
Лучше той жены только гоблины,
Так что ночью я холостой!
Подходи, народ, кому в морду дать?
Кому глаз подбить? Я могу!
До утра сидим, будем пить, не спать,
Лишь с рассветом домой пойду.
Прикладываю руку к струнам, заставляю их замереть и смахиваю капли пота со лба. Эльф громко хлопает в ладоши, Таичи радостно его поддерживает. Рей за ними наблюдает, пытаясь понять, что это они такое делают, и главное — зачем.
— Ты сам это сочинил?
Поворачиваюсь к хозяину трактира и его подручным — киваю.
— И музыку сам?
— Я — гений. Мне это несложно.
— Хм… с такими песнями народ сюда валом повалит. Я уж было подумал, ты будешь петь слишком возвышенно и непонятно.
— Я осознаю, для кого пою. Если для обычных людей, это сойдет. Для людей вашего круга могу исполнить кое-что другое.
— Хм… ну давай. Тогда и решу — оставлять тебя или гнать взашей.
— Прошу прощения, но если вы и дальше будете забывать, с кем говорите… здесь останутся три калеки, а я пойду искать работу в другом месте.
— Уверен, что видишь всех моих людей?
— Уверен.
Поворачиваюсь к ширме у двери и внимательно на нее смотрю. Спустя пару секунд из-за двери выходит тень. Так я и знал. То-то он слишком наглый. Тени — существа, способные путешествовать от одной тени к другой и сражающиеся так, что даже мне придется попотеть, чтобы уложить одного из них. Плюс к этому здесь полумрак — я просто не смогу отследить все перемещения тени.
— Так ты будешь петь?
Киваю и снова кладу пальцы на струны. Спокойно. Просто нужно держать себя в руках. Только тогда у меня все получится.
Если хочешь славы, денег —
Заклинанье знаю я.
Прошепчи его, бездельник,
И к тебе придет она.
Высока, стройна, красива,
Два копыта, три хвоста.
Даст воспользоваться силой,
А взамен — твоя душа.
Не боишься? Тогда слушай:
Эвриэли, нейден, торг,
Стоун произлэвенс куэри,
Нэверистен, гроуморт.
После — кровь плесни на камни,
Начерти из капель знак —
Из кровавой пентаграммы
Выйдет твой заклятый враг.
Не боишься? Повторяю,
Деньги, слава, страсть, вино.
Все, что только пожелаешь, —
Все исполниться должно.
Замолкаю и с усмешкой смотрю на хозяина заведения. Он молчит. И я даже знаю, о чем сейчас думает этот жирдяй.
— Это просто выдумка? Или заклинание действительно работает?
— Кто знает. Попробуй. Начерти в полночь на камнях пентаграмму из собственной крови и повтори строки заклинания. Возможно, тебе улыбнется удача и твою душу променяют на богатство. Дэймосы любят шутить и неравнодушны к искусству.
— А ты, часом, не один из них?
Снова мне не нравится его тон, но я начинаю привыкать. Понемногу.
— Я — бард.
— Хорошо. Ты принят.
Стою на сцене, все еще не верю в свою удачу.
— У тебя очень хороший голос. Что бы ты ни пел — голос захватывает и заставляет слушать. Мелодии простые, но подобраны верно. Песни будешь сочинять как можно чаще, я не хочу, чтобы ты пел одно и то же, публика должна приходить развлекаться. Моя таверна будет лучшей и предложит лучшее для услаждения взора, слуха и глотки посетителей. Будешь получать серебряную монету в последний день месяца.
— В неделю. Так написано на плакате.
— Если что не нравится — скатертью дорожка. За дверью десятки таких, как ты.
Встаю, закидываю гитару за спину и оскаливаюсь в улыбке.
— В таком случае — желаю удачи. Можешь нанять их всех.
Спрыгиваю со сцены, потом останавливаюсь. Прямо передо мной стоит тень. Серая кожа, стального цвета глаза. Я и впрямь не заметил, из какой именно тени появилось это существо.
— Хозяин не отпускал тебя.
— Он сказал: «Скатертью дорожка».
Тень упорно стоит напротив меня. Я уже даже не просто злюсь — я в бешенстве!
— Пусть идет. — Тень поворачивает голову к толстяку. — Он еще вернется. Но будет уже поздно.
Усмехаюсь и, обогнув серокожего, спокойно иду к дверям. Значит, буду петь в соседних тавернах за еду и кров. И мы еще посмотрим, кто кого. Недаром он мне не понравился. Мы точно не уживемся, и уже через неделю я перегрызу ему глотку. А это не есть хорошо.
