Ребята встают и спокойно тянутся следом. Хозяин трактира так ничего и не говорит.
Я теперь знаю, почему этот гхыров сын промолчал. Все просто. Я нигде больше не могу найти работу! Во всех тавернах мне отказали. И это всего за три дня! Более того, в таверне, где мы жили, нас попросили съехать и даже вернули остаток от уплаченной ранее суммы. А еще меня не собираются никуда вселять. Да что же он за человек такой?
— Предлагаю покинуть город. — Аид сидит у стены одного из домов, на правой скуле у него цветет синяк, губа разбита, в общем, выглядит не ахти.
— Какого лешего ты полез меня защищать? Я бы и сам их всех уделал!
— Ты успел поссориться со стражей, пока меня здесь не было, так что еще один случай с мордобоем — и тебя бы повесили.
Аид усмехается, впрочем, тут же снова кривится от боли. Рей стоит рядом со мной и молча держит меня за руку. Я уже начинаю привыкать к тому, что девчонка постоянно рядом со мной, молчит и наблюдает. А еще к тому, что меня держат за руку.
— Ну и что? Они меня оскорбили! Пытались выставить из трактира, когда я еще даже не начал говорить. Может, я поесть пришел. Какого гхыра меня не пустили на порог? Я что, прокаженный?!
— Неважно. Просто успокойся и сядь.
— А вот и не успокоюсь. Где мы теперь будем есть и спать? Рей нужны кровать и горячая еда. Ее и так чуть ли ветром не сносит.
— Я сниму комнату, а ты залезешь через окно. Еду принесу, не переживай.
— Все, я этого старикана из-под земли достану и придушу.
— Его охраняют три тени.
— Да хоть четыре!
— Ты погибнешь ни за что. — Аид хмурится. И снова этот взгляд «только через мой труп».
— Знаешь, я темный эльф и не привык убегать, поджав хвост, если на меня гавкает какая-то шавка, пусть она даже и предводитель стаи таких же дворняжек.
— Успокойся! Ты хотел стать бардом или уголовником? Что ты будешь делать, если стража везде расклеит плакаты с твоим портретом и надписью: «Поймать живым или мертвым за вознаграждение»?
— Ну…
— Нельзя петь в трактирах — пошли, будешь петь у фонтана. Я сниму временное жилье. Или вообще — давай уйдем из этого города.
— Рей против.
Оба смотрим на девочку. Та — смотрит куда-то вверх и, похоже, вообще не следит за разговором.
— Рей!
— Что?
Гр-р-р-р…
— Ты все еще хочешь остаться здесь?
— Да.
Все — приплыли.
Стража выгоняет нас с площади. Говорят: скопление народа может привести к массовым беспорядкам, при этом они так широко улыбаются, что я едва не начинаю устраивать эти самые беспорядки.
В общем, решено: иду бить морду владельцу звездного трактира. Рей прыгает рядом, держась за мою руку и безмятежно улыбаясь. Да, именно. Я научил ее улыбаться. Хотя причиной улыбки почему-то всегда являюсь сам. Аид разворачивает меня обратно, грозит устроить бой насмерть.
Ура! Я нашел работу.
Буду мыть посуду в трактире. Стою на кухне, оглядываюсь по сторонам и понимаю, насколько же я влип. Рей застыла рядом и изучает грязные тарелки. Сую ей в руки очень жирную и липкую тряпку, предлагаю научиться процессу. Ребенок счастлив — с ним возятся.
Рей моет посуду, что-то напевая себе под нос, я — страдаю, сидя в углу на табуретке и стараясь не путаться под ногами у поварят, разносчиц, повара и временами забегающего хозяина трактира. Мне тоскливо и грустно. Выклянчил гитару, начал играть.
Народу вроде бы нравится. Исполнил песню о колбасе.
Рей работает как заведенная. Она изобрела какое-то заклинание: теперь тарелки при соприкосновении с водой начинают вибрировать и сами собой очищаются до зеркального блеска. Рискую попробовать новый способ мытья посуды. Мне — нравится. Предлагаю сделать раковину закрытой, туда налить воду, поместить грязную посуду. Потом запускаем заклинание Рей и — вуаля! Вся посуда вымыта.
Свое изобретение я называю «посудомойка».
Бегу во двор, ищу доски, железки и прочий нужный материал. Свиньи, похрюкивая, с интересом за мной наблюдают. Кони ржут на перевязи. Ну и пусть.
Нахожу мастерскую, где мне делают держатель для тарелок. Он представляет собой много параллельных металлических прутьев, скрепленных воедино. Тарелки устанавливаются между прутьями. Прутья ставятся в ящик.
Опробуем новшество. Новшество дребезжит, дрожит и взрывается. Осколочные ранения — это не шутка. Кто увернулся, тот герой. Но вроде бы я один тут такой шустрый. В результате стоим вместе с Рей на улице, льет дождь. Холодно, грустно. И светлый куда-то запропастился.
Аид нашел нас сидящими на ступенях храма и мокнущими под дождем. Пускать нас в храм священнослужители отказались наотрез.
— Что случилось?
Безразлично пожимаю плечами.
— Ясно. Ну что, пошли?
— Куда?
— Я снял нам жилье.
Чувствую, как в груди загорается теплый огонек надежды, что все наладится.
— Что за жилье?
— Ну… выбирать особенно не приходится. У меня осталось не так уж много денег. Но там сухо, есть крыша, правда, она малость протекает, еще есть камин и небольшая ванна.
— Кровать есть? Желательно не одна.
— Есть пара матрацев, даже без клопов. Таичи пообещала принести еще один. Собственно, за этим ты к ней и пойдешь. Но сначала я покажу, где мы будем жить.
Хмурюсь, продолжаю сидеть на ступенях. Рей устраивается у меня на коленях, кутается в куртку.
— Ладно. Убедил. Так и быть, я пойду.
У эльфа отвисает челюсть от моей наглости. Я счастлив!
Встаю и ободряюще ему улыбаюсь:
— Ну? Чего стоим? Кого ждем?
Я гордо прохожу мимо него, держа за руку Рей, спускаюсь по мокрым ступенькам — чихаю. Однако холодно.
Жилье, которое снял Аид, представляет собой комнату с полуразваленным камином — и все.
— Это что же… мы тут жить будем?! С ума сошел?! С нами ребенок!
— Не нравится, вперед — дверь открыта. Тебя никто не держит, — очень зло бросает мне светлый. И ласково обращается к девочке: — Рей, тебя это не касается, можешь остаться, если хочешь, конечно.
— Но здесь невозможно жить!
— Ты знаешь, где выход.
Аид застегивает куртку и идет к двери, ведущей на улицу.
— Ты куда это собрался? Мы же только пришли.
— За матрацем! К Таичи! — И дверью хлопают так, что сыплется штукатурка.
Ошарашенно смотрю на закрытую дверь — и что это было?
Рей же проходит в глубь комнаты и садится на матрац.
