В чем-то монстра даже жалко. Незнакомый мир, сотни ощущений, приказ — убить или быть уничтоженным. Он ошалел от всего этого и просто отчаянно пытается выжить, а для этого нужно выполнить приказ — убить меня. Но монстр не может.
И хотя темные эльфы являются самыми живучими существами в этом гхыровом мире, но такое количество сломанных костей, рваные раны на спине и груди, порезы на горле… к тому же я теряю слишком много крови. Так что я — труп.
— Где ты?
Закрываю глаза. В ушах стоит звон, мир воспринимается сквозь какую-то мутную призму. А Аид все не уймется:
— Фтор, если ты мне сейчас же не ответишь, я активизирую червя.
Молчу.
— И он начнет продвигаться вглубь… ты понимаешь? Сейчас он просто сидит у тебя в ухе и его можно вынуть, в противном случае червь сожрет твой мозг.
— Заткнись.
Тишина, слышно только, как сильно меняются его эмоции. Шумно… словно в ухе застрял шершень.
— Скажи, где ты находишься?
— В комнате.
— Где монстр?
— Тоже здесь.
— …Он мертв?
Смотрю в черные глаза. Монстр повернул ко мне голову и теперь лежит тихо. Словно хочет перед смертью видеть хоть кого-то живого рядом. Пусть даже это буду я.
— Нет. Но умирает.
— А ты?
— А я — труп.
— Ясно. Как всегда, жалеешь себя любимого. Девчонка!
Слышу хруст собственных зубов. Да что он себе позволяет?!
— Можешь подойти к окну?
— Нет. — Пытаюсь достать червя из уха. Он должен ощущаться как небольшая выпуклость под кожей, наподобие прыща. Все, что нужно, — выдавить и выбросить.
— Я найду тебя и так. Не смей трогать червя!
От неожиданности отдергиваю руку. Он что, орет на меня?!
— Знаешь, светлый, если бы я мог — выбил бы тебе все зубы.
— Успеешь еще. Скажи, что видно из окна?
— Я далеко от него.
— Так подойди.
Гхыр. Сжимаю кулак, чувствую, как когти пропарывают кожу.
— Ладно!
— Умничка. Буду высматривать тебя снаружи. Скажи только одно: как далеко ты от ворот?
— Ближе некуда.
Нашел! Червяк выходит легко, вытаскиваю его, брезгливо отбрасываю эту гадость в сторону и пытаюсь встать.
Монстр тихо рычит, а пол резко несется мне навстречу. Приходит понимание того, что я ничего ниже пояса не чувствую. Кое-как переворачиваюсь на спину, в глазах от слабости прыгают мушки, в ушах уже даже не звенит, но возникает такое ощущение, что кто-то бьет в набат. А если попробовать ползти? Твою ж мать, как же больно! Но мне надо…
Черная голова с трудом приподнимается, зверюга оскаливает клыки, внимательно наблюдает за тем, как я пытаюсь ползти к окну.
— Заткнись, — шиплю я. — Не до тебя. Хочешь — жри, но я просто обязан увидеть этого белобрысого гада и сказать ему все, что о нем думаю.
Зверь перестает рычать и приподнимает единственное уцелевшее ухо. Смотрю на него, тяжело дыша, остановившись на полпути к окну. Если продвигаться вдоль стены, если он не поднимется, если…
И тут на меня снисходит озарение: даже если я доползу до окна, Аид меня не увидит, поскольку встать я не смогу, так что остается ждать леди в белом.
Черные глаза монстра неотрывно смотрят на меня.
— Боишься, да? — знаю, бесполезно спрашивать того, кто заведомо не может ответить, но это отвлекает от мрачных мыслей.
Глупо, наверное, я выгляжу: весь в крови, в разодранной одежде — сижу и с жалостью смотрю на того, кто все это со мной учинил.
Молчит. Только снова положил голову на передние лапы и смотрит, не отрывая глаз. Черная кровь редкими каплями падает с потолка, ею забрызганы стены и пол. Кровь монстра, которая исчезнет вместе с ним, как только он умрет.
Перед глазами двоится, приходится щуриться, чтобы различить окружающие предметы.
Снова ползу. Правая рука, левая рука, подтянуться. И снова то же самое.
Есть. Его глаза — прямо напротив моего носа. Дыхание обжигает лицо. Поворачиваюсь и ложусь на плечо единорога, чувствую, как мягкая шерсть пружинит под моим телом, а теплая сильная плоть равномерно дышит, вздымается и опадает вновь.
Зверь обнажает клыки и рычит.
— Можешь убить.
Ухо поворачивается ко мне. Зверюга прислушивается.
— Только мы все равно оба сейчас умрем. А так… все же не одиноко… Как считаешь?
Он все-таки опускает голову и даже позволяет мне коснуться пальцами меха на своем лбу.
Так тепло… Онемение распространяется выше. Я уже почти не чувствую боли. Меня сильно клонит в сон…
Еще через несколько минут тело зверя исчезает, а посреди комнаты остается лежать окровавленный темный эльф. Глаза его закрыты.
— Открой глаза.
…
— Открой глаза.
…
— Ты меня слышишь?
…
Я, кажется, умер. А после смерти все хорошие темные эльфы попадают к дэймосам, а все плохие — в райские кущи, к жрицам любви. Может, я уже сейчас лежу на коленях прекрасной жрицы с отличной фигуркой, нежными ручками, пухлыми губками и огромными крыльями за хрупкой спиной… Она закрывает меня ими от других дев. Дабы не позавидовали и не отняли до того, как очнусь.
— Фтор.
Ну, все может быть. Только вот голос у девушки несколько грубоват. Немного, но все же напоминает мужской. Мне бы кого-то с более мелодичным голоском.
— Фтор, открой глаза, пожалуйста, — произносит девушка умоляюще.
Ей так грустно от того, что я не просыпаюсь? Надо бы открыть глаза, а то неудобно как-то. Только что умер и уже сплю. Вот сейчас соберусь с силами и открою. Странно… у меня есть глаза? Я же дух! От этой мысли я в растерянности… открываю глаза.
Комната расплывается и колышется, словно в мареве. Поворачиваю голову и морщусь от ощущения подступающей к горлу тошноты. Кровать Аида, я на ней. А у моей руки — белобрысая голова спящего эльфа. Виден край острого уха, слышно спокойное дыхание. Меня зачем-то держат за руку.
Он что, так всю ночь и проспал? Стоя на коленях у моей кровати? Странный… Впрочем, это я понял уже давно.
Осторожно шевелю пальцами, пытаясь освободить ладонь. Он выдыхает и медленно открывает глаза. Синие-синие, они внимательно смотрят на меня. Неуверенно улыбаюсь.
— Ты очнулся! — Аид вскакивает и нависает надо мной, бьет кулаками в подушку по обе стороны от моей головы.
Если бы не был так слаб — точно дал бы ему в глаз! У меня ж рефлексы!
