— Дед Метель умеет останавливать время и спускается через дымоход.
— А если умеет останавливать время — чего лезет в грязную трубу? Адреналина в жизни не хватает? О да! Это поистине острые ощущения — предвкушение углей, которые вонзятся в зад…
— Фтор!
— Что? — растерянно смотрю на злого, возмущенного Аида, который никак не может до меня что-то донести.
— Он — дух!
— Привидение?
— Дух Нового года!
— Ага… Призрак, что ли?
— Неважно.
— Призраки бестелесны. Они не могут таскать подарки и останавливать время.
— Это особый дух. Он может. И у него есть маленькие помощники. Эльфы.
Мой хохот его прерывает. Смеюсь так, что слезы текут из глаз, и все никак не могу успокоиться. Приходится даже упереться руками в колени. Белобрысый возвышался надо мной с видом праведника, которого попросили показать дэймосу рай.
— Ты чего ржешь как сивый мерин?!
— Ой, прости, — вытираю слезы, кашляю в кулак и восхищенно смотрю на светлого.
— Так вот чем вы весь год в Вечном лесу занимаетесь. Подарки всем делаете! А я-то думал…
— Знаешь, иногда мне хочется тебя придушить.
Широко усмехаюсь и хлопаю его по плечу.
— Ну прости, прости. Но ведь это дурацкая история, согласись. Жить в холоде и думать о том, как осчастливить весь мир. Этот дух должен быть как минимум очень и очень могущественным. А таких не существует. Наверняка все подарки делают друзья и родственники, а потом суют под елку и рассказывают байки о великом деде Метели.
Аид только вздыхает и идет вперед. Больше о празднике он не заговаривает.
В тот день мне покупают шикарный белый плащ, которым не погнушался бы даже мой отец. Теплый, красивый и пушистый, он радует мою душу и согревает тело. В дополнение к нему мне покупают теплые варежки, меховые штаны и шапку-ушанку. Шапку я откопал чисто случайно, пока белобрысый торговался с продавцом. Когда он обернулся на мой радостный вопль и увидел это на моей голове… он застонал и попросил снять. Но я не поддался и решил так и ходить. А что? И голову греет, и выглядит убойно.
ГЛАВА 14
Неделю мы живем как в раю. Щуплый чумазый разносчик приносит нам еду и вино каждый день. Мы гасим долг, который все еще имеется у нас перед гномами. Да и Таичи с Генриеттой периодически заглядывают на огонек. Я пою им свои песни, баллады, выступаю на бис, и порой мы засиживаемся до утра, беседуя то об одном, то о другом.
Клиентов, правда, нет. Мы наклеиваем новые объявления (в типографии нам не радуются, но золото способно открыть любые двери и нарисовать улыбки даже на самых хмурых лицах). Я пою у фонтанов, пытаюсь предложить свои услуги то в одном, то в другом трактире, но все бесполезно. Меня отовсюду выгоняют, даже не выслушав толком.
Я, конечно, не унываю, но зима берет свое, на улице становится все холоднее, а деньги утекают, как вода сквозь пальцы. Особенно после уплаты невероятной процентной ставки гномам. Чтобы я еще хоть раз в жизни подписал что-либо, не читая! Да ни за какие коврижки!
В один из таких зимних заснеженных дней, когда ветер сдувает с вершин гор особенно много белых хлопьев, мы с Аидом гуляем по городу и рассматриваем украшенные разноцветными шарами витрины магазинов. Все вокруг сверкает и переливается, периодически мимо проходят люди или гномы с елками на плечах. Некоторые везут деревья на санках, дети радостно бегут рядом, распевая новогодние песни.
Кутаюсь в плащ, прислушиваюсь и думаю о своем.
— Аид.
— А?
— Слушай… мне кажется, на сегодня хватит возиться с объявлениями. Мы ими уже весь город обклеили.
— Осталось три.
— Угу. Кстати, не знаешь… куда надо посылать письмо? В смысле, на какой адрес?
Светлый удивленно на меня смотрит:
— Письмо? Кому?
— Хочу проверить, насколько верен твой рассказ о деде Метели.
— И ты что же, написал список подарков, которые хочешь получить?
Стараюсь не смотреть на него и выглядеть как можно более независимо.
— В этом мире полно магии и волшебства. Пока не проверишь — не узнаешь.
— Можешь показать?
— Что?
— Список подарков.
Пожимаю плечами и сую мятый конверт ему в руку.
— Пожалуйста, мне не жалко. Все равно ты этого купить не сможешь.
— Н-да?
— Ага. Кстати, а елку покупать будем? — останавливаюсь перед небольшим ограждением, внутри которого навалены елки и стоит заиндевевший гном, то и дело сморкающийся в большой клетчатый платок.
— Уважаемые, хотите купить елочку? У меня есть на любой вкус и кошелек.
Пожимаю плечами и захожу за оградку, белобрысый остается снаружи, он все с большим изумлением вчитывается в письмо. Под конец и вовсе решает зачитать его вслух:
— «Дорогой дед Метель, пишет тебе Эзофториус — темный эльф».
Оборачиваюсь и пожимаю плечами.
— Надо же было как-то начать.
— Прошу выслать мне под елку следующие подарки: золотой обруч на голову.
— Всегда о таком мечтал.
— «Цепь из драгоценных камней на шею. Метра два — не меньше, а то несолидно. Ты мне все-таки за… — Аид покосился на меня и продолжил: — Много лет подарки задолжал».
Гном смеется, противно хрюкает сопливым носом, после чего хлопает меня по плечу. Я от такого удара едва не ухожу по пояс в снег. Ну вот что за привычка у этих существ? Чуть чего — трогать, бить, лапать. А если прирежу ненароком? Сам же еще и виноват буду. На всякий случай показываю клыки и когти. Гном сморкается, сует мне в руки колючую трехметровую елку и предлагает оценить. Стою весь исцарапанный, оце-ениваю. Великовата.
— А зачем тебе гитара? Мы же тебе уже одну купили.
— И что? Гитар много не бывает. А с позолотой — тем более.
— Угу. А барабаны?
— Тебя за них посажу.
— Виолончель?
— Я думаю о будущем.
— И арфа. Арфа-то тебе на кой сдалась?
— Струны! Там их много — можно надергать, если на гитаре лопнут.
— Так, может, тебе тогда струны заказать?
— Тебе что, жалко? Не ты же дарить будешь. И вообще, у меня вся жизнь без подарков прошла. Он мне должен.
— Хм. Так. Ладно. С этим я разобрался. А что такое синхофазоосвенилятор?
— Не знаю. — Роюсь в завалах из елок, вытаскиваю приглянувшуюся. Она не такая здоровая и вроде бы вполне себе пушистая. Смолой пахнет… приятно.
