Как бы то ни было, герцог взъерошил волосы и, похлопав друга по плечу, весело заявил:
– Да будет тебе терзаться! Она, поди, уже все позабыла!
– Нет, – замотал головой Лейм, оторвав руки от наполнявшихся слезами отчаянно-несчастных зеленых глаз. – Я орал на нее, ругался, хамил и… даже сломал стол в кабинете. Они никогда такого не простит! Гор, как же мне жить?
– Лейм, ты – дурак! – удивительно мягко констатировал Элегор, сунув под нос другу бокал с вином для успокоения. – Выпей-ка и послушай! – принц машинально взял и глотнул. А что ему еще оставалось делать? Когда другу втемяшивалось что-то сделать, проще было поступить так, как он хочет, нежели долго и упорно отпираться. – Будь принцесса действительно смертельно зла, она никогда бы не стала набрасываться на меня из-за того, что я, придурок, расстроил тебя своим дурацким письмом.
– Я сам дурак, не вовремя открыл его, – заупрямился принц.
– Не будем спорить, кто дурнее, оба хороши, – отмахнулся Элегор. – Речь о другом. Я уверен, леди Ведьма почти не злится на тебя. Может, только немножко дуется для проформы, не более. Она же тебя любит и знает, что ты любишь ее.
– Ты думаешь? – кажется, в глазах ломавшего руки принца зажглась первая искорка надежды.
– Ага, – энергично кивнул Элегор и, сам себе удивляясь, продолжил в том же духе: – Она мне говорила, ты ей очень нравишься, парень!
– Говорила? Когда? – жадно переспросил Лейм.
– Да несколько раз, – небрежно потряс в воздухе рукой герцог, поудобнее откинувшись на спинку дивана. Такую расслабленную позу не от наглости, а по удобству он позволял себе в обществе очень немногих друзей, и сейчас наслаждался тем, что никакая выдающаяся железка не мяла сзади хребет. – А первый, еще когда мы Связиста из урбо-мира вытаскивали, где ты учиться надумал. Думаю, не будь ты ее кузеном, давно бы в постель к себе затащила. Вообще-то…
– Что-о-о? – У Лейма от таких откровений друга практически сперло дыхание, горло перехватило настолько, что в легкие каким-то чудом (телепортацией?) умудрялась просачиваться лишь тонкая струйка кислорода, явно недостаточная разгоряченным мозгам и бешено стучащему сердцу, так и норовящему выпрыгнуть из груди.
– Точняк, – словно не замечая состояния друга, деловито подтвердил Элегор, принимаясь небрежно ощипывать гроздь винограда из вазы с фруктами. – Она же тебя от самой себя оберегает, на расстоянии держит, потому как боится, чтобы ты в каком-нибудь своем романтичном порыве совсем с катушек не съехал от любви, за психику твою хрупкую тревожится. Вот по всему и выходит, не может Элия злиться по-настоящему. Попросишь прощения – и простит.
– Спасибо, Гор! – Из искорки разгорелся настоящий костер надежды, Лейм порывисто кинулся на шею друга, едва не заставив того подавиться виноградиной. – Спасибо за совет, за утешение и самое главное за то, что ты больше не орешь на меня из-за моей любви к Элии.
– Все равно бесполезно, – смущенно хмыкнул польщенный Элегор, давя сразу несколько виноградин языком и дегустационный порыв определить точную степень зрелости грозди, ее сорт, место сбора и пути возможного применения.
– Я постараюсь тебя сильно не грузить, – виновато улыбнулся молодой бог и, нетерпеливо ерзая на диване, спросил. – Как думаешь, мне прямо сейчас к ней идти?
– Давай-ка для начала я к Элии загляну, тем более все равно зайти обещал, а потом тебе свистну, как она там: в настроении или лучше немного обождать! – предложил герцог.
– Спасибо! – просиял принц, не уставая мысленно горячо благодарить Творца за резко изменившееся отношение Элегора к его чувствам. Почему вдруг такое чудо произошло, юному богу оставалось только гадать. Правда, гадать не очень-то и хотелось, хотелось извиниться перед кузиной как можно быстрее и помечтать, вдохновившись словами друга. Неужели возможно, чтобы Элия относилась к нему иначе, чем к забавному маленьком кузену?
– Еще раз привет, леди Ведьма! – как всегда без доклада, щелкнув по носу оскорбленно фыркнувшего пажа-вымогателя, Элегор влетел в гостиную. И как в пятидесяти процентах случаев даже не получил за это по шее. Принцесса, сидя за столом (похоже, Лейм ухитрился переломать не всю мебель этого толка), как раз листала что-то ветхое, большое, исписанное мелкими витиеватыми рунами и чрезвычайно бедно иллюстрированное. Короче, у богини были заняты обе руки. Одна придерживала тонкий, просвечивающий, местами сильно потертый лист, вторая делала пометки в тетради.
Сходу сунуть нос в записки леди Ведьмы у герцога не получилось, стоило ему приблизиться, Элия закрыла тонкую тетрадь, где, кажется, вычерчивала какую-то замысловатую схему вкупе с таблицей, и книгу. Зато обложку фолианта Элегор оглядел в свое удовольствие и недоуменно присвистнул:
– Жуар Лузон 'Пожинающие смерть'? Чего это тебя на такую пургу потянуло? Он же пройда, мистификатор и болтун. На каждое правдивое словечко три короба врак!
– Не спорю. Но даже в ворохе вранья можно найти крупицу истины, уцелевшую именно потому, что была схоронена под наслоениями лжи, – спокойно откликнулась богиня, поднимаясь со стула и с удовольствием потягиваясь. Элегор, как скульптор и мужчина, не мог не отметить гибкого совершенства точеной фигуры под облегающим нежно-голубым платьем, но никакого душевного волнения поза женщины у него, к вящему облегчению, не вызвала. Время от времени герцог устраивал себе проверки такого рода, каждый раз с радостью убеждаясь, он ни капельки не влюблен в леди Ведьму.
– Тебе виднее, – с сомнением пожал плечами мужчина.
С одной стороны, он не шибко в это верил, поскольку как-то пытался читать другую книгу Жуара, соблазнившись названием, не менее интригующим, чем 'Пожинающие смерть', и едва не вывихнул на этом бреде последние мозги. Кажется, это было 'Колесо вечных перерождений', полное собрание чуши и домыслов об инкарнациях. Но с другой, не стала бы Элия заниматься откровенной фигней ради розыгрыша приятеля. Скорее всего, богиню заинтересовало нечто настолько таинственное и загадочное, что информации здравой по этому вопросу не имелось вовсе, или она была ничтожна, поэтому поневоле пришлось обратиться к менее правдоподобным, а то и вовсе неправдоподобным источникам.
Впрочем, правдивость и удобочитаемость Жуарова опуса, так же как и научные изыскания подруги, сейчас заботила Элегора гораздо меньше наличия физиономии принцессы на карте из Колоды Либастьяна и скромной подписи 'Джокер' под портретом. Прикрыв письменную работу защитными чарами, Элия подняла взгляд на приятеля и чуть насмешливо поинтересовалась:
– Что-то вы с меня глаз не сводите, герцог. Уж не влюбились ли?
Элегор, испытующе глазевший на принцессу, то ли пытаясь найти в ней что-то доселе невидимое, то ли уже нашедший это самое и старавшийся идентифицировать находку, поспешно отшутился:
– Упаси Творец! Это я, наверное, после похода к белым братьям не успел оклематься, так по всем соскучился, не то, что тобой, даже Энтиором любоваться готов!
