Английский посол, пользуясь правом старого друга, приехал раньше всех. Часы только что отбили восемь.
Ольга Александровна встретила его с заплаканными глазами.
— Что с вами, моя дорогая? — спросил посол, целуя руки.
— Я беспокоюсь о моих ближних. Сегодня получила письмо от Платона.
— Что с ним?
— Платон страдает в изгнании. Ведь он так еще молод!
— Будем надеяться на лучшее. Муж дома?
— Нет, он сегодня ужинает в Аглицком клубе.
— Я так рад видеть вас, моя богиня.
Ольга Александровна отменно красива. Недавно ей исполнилось тридцать четыре года. Высокая, статная, золотистые волосы, словно корона, украшают ее голову. На ней атласное платье, шея без всяких украшений. Чарльз Витворт давний и верный ее поклонник и сегодня сделал ей приятный подарок. Поцеловав еще раз пахнувшую французской помадой руку, он, словно невзначай, надел на свободный палец золотое кольцо с огромным бриллиантом. Еще полчаса посланник разговаривал с мадам Жеребцовой, уединившись в малой гостиной.
— Его императорского величества лейб-медик и тайный советник сэр Самуэль Роджерсон, — дошел до них голос слуги.
В гостиной появился высокий и очень худой шотландец с маленьким багровым лицом. Игра в карты была его страстью. Он сразу стал осматриваться по сторонам, разыскивая карточный стол.
Вслед за ним пришел вице-канцлер граф Никита Петрович Панин, надменный джентльмен с узким лицом, похожий на англичанина и внешностью и характером.
Появился командир Преображенского полка генерал Степан Александрович Талызин, а с ним два молодых гвардейских полковника.
Последним приехал военный губернатор Пален. Он привез с собой статского советника Резанова.
— Николай Петрович, — представил граф Пален хозяйке обер-прокурора Сената. — Очень древнего дворянского рода… Недавно царским указом назначен «главноначальствующим» Российско-Американской компании. Он хорошо играет в карты.
Граф Пален знал, что в доме Жеребцовой должен произойти серьезный разговор, об этом он узнал сегодня утром из письма хозяйки. Знал он, что разговор пойдет о судьбе императора Павла. Поэтому он прихватил с собой Николая Петровича Резанова. В карете, на пути к особняку Жеребцовых, губернатор стал настойчиво внушать ему о своем желании, как он говорил, обрезать пышный монархический хвост императора Павла. Но Николай Петрович оказался недогадливым, и Пален понял, что он не хочет быть замешанным в заговор. «Пусть тогда играет в карты», — решил он.
— О-о, — сказал Роджерсон, — мы сегодня будем играть в вист.
— Я слышала о ваших отважных мореходах и мечтаю побывать в Русской Америке, — сказала Жеребцова, подавая маленькую руку для поцелуя. — Вы нас пригласите в свои владения.
— Конечно, мадам, мы будем всегда рады…
— Вы были на Аляске? Ваше превосходительство, расскажите, что вы там видели, — попросил подошедший посол Витворт.
— К сожалению, еще не был. И вряд ли мне придется вскоре отважиться на столь далекое путешествие.
— Очень жаль, я надеялся узнать что-нибудь интересное из первых рук.
— Дорогой Николай Петрович, я забыла представить посла Великобритании при русском дворе сэра Чарльза Витворта.
— Я вижу, посол его величества чем-то недоволен. Чем именно, позвольте спросить, — вмешался Роджерсон.
— Русским не по плечу Северо-Западная Америка, — продолжал Витворт, не обращая ни малейшего внимания на Роджерсона. — Сначала надо научиться строить корабли. То, что стоит в якорях в пределах Кронштадского рейда, едва держится на тихой воде. С таким флотом, как у вас, Англия никогда не смогла бы удержать Ост-Индские колонии
note 17 . А Западная Америка находится еще дальше.
— Но вспомните, господин посол, восточные купеческие походы на кораблях, построенных в Охотске или на Аляске. Открыто и обследовано много островов и большая полоса берега. Даже капитан Джемс Кук удивился величию совершенных русскими моряками подвигов в столь суровых морях. Русские земли в Америке. Это много значит, господин посол.
— Русские плохо обращаются с народами, живущими в Америке, — пробурчал Чарльз Витворт. — Мне рассказывали наши капитаны, побывавшие в тех землях, что русские купцы принуждают туземцев насильно продавать звериные шкуры и заставляют даже работать. Русское правительство должно запретить своим купцам торговать в Америке.
— И разрешить торговлю аглицким купцам… — Резанов засмеялся. — Нет, ваше превосходительство, мы справимся сами.
Гости вместе с хозяйкой Ольгой Александровной окружили спорящих. Их слушали с интересом.
— Значит, ваше превосходительство, вы оправдываете жестокости ваших купцов с туземным населением? — спросил посол.
— Нет, я их не оправдываю. И я не слышал о жестокостях. — Резанов на мгновение умолк. — Однако, господин посол, чем вы объясните великий мятеж матросов королевского флота в Норе? Мне известно, что восстание вызвано жестокими порядками… Так ли это? Насильственная вербовка матросов порождает много недовольных…
— Наша доблестная морская пехота быстро справилась с бунтовщиками, — буркнул посол. — Прекращение насильственной вербовки обескровило бы королевский флот. А нам для защиты своих берегов необходимо много кораблей.
Николай Петрович усмехнулся. Стрела попала в цель.
— Господин посол, — продолжал Резанов. — Вы ведь знаете, что в России рабство, помещик чинит суд и расправу над своими крестьянами. Он продает их, как лошадь или корову. Людям, воспитанным на таком отношении к человеку, можно бы простить кое-что… Но как ваша просвещенная нация, гордящаяся свободой своих граждан, может вести позорную торговлю неграми? Ведь на черной торговле создано величие Англии. Возник морской флот. Негров покупают за безделушки, отрывают их от родных и близких, вывозят в чужие земли и выгодно продают в рабство. Самое главное, их вовсе не считают людьми. А война с индейцами в Северной Америке? Ведь там…
— Довольно, мой дорогой генерал, — добродушно сказал Чарльз Витворт. — Я вижу, вас не переспоришь. В одном прошу мне верить: если Россия ввяжется в войну с Англией, то вряд ли она удержит за собой земли, приобретенные в Америке. Давайте поговорим о другом… Вот лейб-медик Роджерсон нам расскажет анекдот из дворцовой жизни. Более сведущего в придворных сплетнях человека я не знаю.
— Я думаю, война с Англией вредна не только купцам Российско-Американской компании, — не выдержал Никита Панин. — Война нанесет ущерб нашей внешней торговле. Это так. Но главное, война нарушит материальное благополучие дворянства. Русский дворянин обеспечен верными доходами со своих поместий, отпуская за море хлеб, корабельный лес, пеньку и все остальное…
