Я замужем.
Тогда почему ты два месяца ложишься в холодную постель? А, девочка?
— Где живет Красавчик? Н. поморгал.
— Кто?
— Новый дворецкий.
— А! Миледи имеет в виду Половинчика? Его комната двумя уровнями ниже…
Язык как язык — красный и толстый. Лота внимательно рассмотрела его в зеркале, но ничего подозрительного не обнаружила. Никаких странных пятен. Что ж… по крайней мере, ее не пытались отравить. Хотя по вкусу местной стряпни этого не скажешь. Лота вспомнила завтрак и содрогнулась. Нет, выглядело все прекрасно. Подрумяненные булочки, желтое масло, аппетитно пахнущий пирог…
Лоту передернуло. Пирог был отвратительнее всего. Мало того что блюдо, изначально сладкое, пересолили — он еще и жутко горчил! Нет, Элжерону явно пора сменить кухарку.
Наверняка это злобное и уродливое существо, эдакий горный тролль, ненавидящий все живое.
Лота взяла маленький серебряный колокольчик и позвонила. Через некоторое время в дверях появилась горничная — совсем еще юная девушка в белом передничке. Правда, ее отражение выглядело несколько смазанным, будто гладкая поверхность старалась оттолкнуть его от себя. Зеркала вообще не любят нечисть. Лота улыбнулась горничной.
— Миледи?
— Доброе утро, Розина. Убери это, пожалуйста. — Лота не уточнила, что именно, но та кивнула. — Мои вещи доставили?
— Пока еще нет, миледи.
По приезду в Ур, Блистательный и Проклятый, Лота остановилась в гостинице у южного портала: у дяди она рассчитывала погостить не больше пары часов, а потом — сбежать. Пяти минут было бы достаточно, если честно. Даже одной минуты. Логово нервировало. Логово давило и вызывало ненужные воспоминания. Безумное гнездо безумной семейки…
Что Элжерону нужно от нее? Мокрая Рука не слишком сентиментален. Вряд ли он просто соскучился. Старший Малиган славится холодной расчетливостью — если он пожелал видеть Лоту, значит, нашел ей место в своих планах.
«Только не продолжение рода, будь, хаос, милостив».
«Я замужем, — повторила Лота как заклинание. — Замужем. Почему же эти проклятые два месяца…»
— Миледи? — Горничная смотрела с плохо скрываемым любопытством.
— Спасибо, Розина, на этом все.
Когда горничная ушла, нагруженная подносами с неудавшимся завтраком, Лота вздохнула.
Даже три дня в Логове — очень долгий срок. Что уж говорить про месяц…
В этот момент Лоте захотелось оказаться за сотню лиг от родового гнезда. Желание было настолько сильным, что она почти наяву увидела, как надевает платье, закалывает волосы, чтобы не падали на лоб; берет в одну руку шпагу, в другую — пистолет и — прорывается с боем, если нужно.
«Пусть попробуют меня остановить».
Даже не подумают, увы.
«Не торопись, — сказала себе Лота. — Сначала все разузнай. Ты для этого сюда и приехала. Это твоя семья. Твои чокнутые, горячо не любимые родственники. Величие клана Малиганов, помнишь? Мы, Выродки, должны держаться вместе. Так что успокойся и займись делом. О бегстве подумаешь позже». — Лота выпрямилась.
Для начала займемся собой.
В зеркале отразилась молодая женщина в прозрачном пеньюаре с кружевами. Голубоглазая брюнетка «с интересной бледностью».
Скулы высоковаты, глаза слишком широко расставлены — хотя что-то кошачье в них, несомненно, есть. Что приятно. Подбородок четко очерчен, но тяжеловат. Нос слишком длинный…
Сколько еще недостатков ты сможешь найти?
Верно. Лота вздохнула и велела себе остановиться. Так можно дойти и до испорченного на весь день настроения… Однако великий человек придумал все эти белила, пудры, помады и прочие приятные мелочи. Попробуем подчеркнуть достоинства и замаскировать недостатки. Для начала выровнять цвет лица, спрятать весн… Камень-Сердце! Веснушки-то откуда?!
Все-таки настроение она себе испортила.
Лота отложила пуховку. На столике перед зеркалом, среди разноцветных баночек и шкатулок, чужеродным предметом смотрелся большой пистолет. Полностью заряженный, с серебряной пулей. Второй такой же остался под подушкой. Лота сама его туда положила.
«Только не говорите, что в Логове нечего и некого бояться, — подумала Лота с горечью. — Я здесь выросла. И это были не лучшие семнадцать лет моей жизни».
Последующие двенадцать лет, проведенные вне родового гнезда, оказались гораздо приятнее.
«И все-таки зачем я понадобилась Элжерону?»
Вампир отложил книгу и поднялся с мягкой грацией хищного зверя. Увечье на ловкости Красавчика, кажется, никак не сказывалось. Интересно, подумала Лота, смогу я с ним справиться? Если он как следует меня разозлит?
Яким поклонился. Как всегда — с невероятным изяществом.
— Миледи?
— Доброе утро, Красавчик. Ничего, что я без приглашения?
— Мой дом — ваш дом, миледи.
Очень мило. Особенно если вспомнить, где обычно обитают вампиры.
За его спиной Лота увидела ряды полок, а на полках — книги, книги, книги… Да сколько же их? Не меньше пары сотен. Он что, ограбил библиотеку регента? В любом случае вампир нашел идеальное место для хранения награбленного. Хотелось бы посмотреть на того сумасшедшего законника, что посмеет сунуться в гнездо Малиганов.
— Я много читаю, — пояснил Красавчик, заметив ее взгляд. — Это создает иллюзию жизни.
— Но… откуда?
— Лорд Фер был очень любезен.
Еще бы. Книжный Червь просто счастлив, если удается всучить кому-нибудь один из своих пыльных фолиантов. Даже если этот «кто-нибудь» — наглый, самовлюбленный вампир.
«Ты не за этим сюда пришла».
Правильно.
— Где обитает Жан? — Красавчик покачал головой. — Не здесь, миледи. Жан за последнее время несколько сдал. Вы заметили цепь? — Элжерон приказал ее сделать лет восемь назад. Еще во время моего последнего визита. Но я не думала…
— Боюсь, на цепи он и останется — до истинной смерти. Увы, миледи. Даже слуги Малиганов не вечны… Под старость упыри теряют разум. Превращаются в зверей. Интересно, на себе подобных они бросаются?. — Не боишься, что Жан свернет тебе шею? Он чудовищно силен.
Яким посмотрел на Лоту. В этом взгляде она уловила нечто странное — словно огромный провал. Потом все скрыла ирония.
— Не думаю, миледи. Жан меня любит.
— Откуда ты знаешь?
— Я даю ему кроликов — разве этого недостаточно?
Вампир-циник — это что-то новое. Но ему удалось поразить тебя, девочка. Не правда ли?
— Это жестоко.
— Вы считаете? — Красавчик покачал головой. — Я даю ему кроликов по часам. Он все время голоден. В таком возрасте и в таком состоянии кровь нужна понемногу, но часто. Чем чаще, тем лучше. Жан очень старый, к тому же жить со скрижалями в груди… Понимаете, миледи? Серебро убивает Жана второе столетие подряд. Удивительно, что он вообще так долго протянул… Жан — разрешенный вампир.
