— Похоже, командовать мне, — осклабившись, подытожил Цапля.
— Выкладывай, — холодно велел Жаба. — Не куража ради тебя выбрали.
— Мой приказ: явиться в Наол, объединиться с братьями и приготовиться к действиям. У одного из братьев будут при себе деньги на расходы, видать, это ты, Жаба, второй будет знать, кто является целью… Тут Мастера явно чего-то не додумали! Я бы такому не то что знание, кучку навоза от мух охранять бы не позволил.
— Продолжай, — махнул рукой Жаба. — Дальше-то что?
— Получив знание о цели, следует спланировать ночное нападение. Люди в доме, который надлежит атаковать, должны умереть. Живых велено не оставлять. На месте надо отыскать предметы, излучающие магическую ауру, и забрать их. Вообще-то нужен только один, как я понял, что-то вроде магического компаса, указывающего на спрятанные предметы, но как он выглядит, Мастера не ведают. Если не сумеем определить на месте, придется забрать все. После налета подобает разделить добычу на три равные части и уходить порознь. В пути каждый получит указание, куда ему следовать дальше.
Я в задумчивости поджал губы. На словах все просто, спланировать атаку, убить Хантеров, забрать все активные магические предметы и скрыться. Но на деле задание совершенно безумное. Провести ночной штурм в городе, находящемся на военном положении, обыскать залитый кровью особняк, найти предметы, резонирующие с Тотемами, и скрыться прежде, чем нагрянут окрестные патрули, — это ли не безумие?!
Шесть Герцогов ада!
Мастера умеют испортить жизнь своим рабам!
— Потребуются люди, — хмуро сказал я. — Придется перекрывать все ходы-выходы, чтобы никто не ушел, и еще выставить пару человек в наружное наблюдение, чтобы городская стража не застала нас врасплох. Ты уже озаботился этим, Жаба? Сколько ты дней в городе?
— Меньше недели, — откликнулся бородавчатый. — Пять человек с репутацией, готовых, не спрашивая подробностей, взяться за грязную работу… конечно, при соответствующей репутации нанимателя.
Мы с Цаплей переглянулись и спрятали невольные ухмылки. Репутация Жабы дорогого стоила.
— Почти неделю в городе и удалось найти только пять человек? Не густо.
— Зря ты так, Паук. — Жаба повернулся на скамье, взял кочергу и принялся шевелить угли в камине.
Казалось, вместе с прозвищем ему досталась и холодная жабья кровь. Огонь ожил в очаге, ярко зардел, дохнул жаром. На плоском бородавчатом лице матерого разбойника появилось блаженное выражение.
— В Наоле сегодня трудно нанять даже придурка, не разбирающегося, с какой стороны браться за шпагу, не говоря уже о профессиональных солдатах. Город накануне войны, сами понимаете. Комендантского часа пока нет, но за разбой и дуэли уже вешают. Пойманных воров казнят без суда, на месте. Так что пять человек за пять дней — это много.
— Может быть, даже слишком много, учитывая, что возглавлять налет будут три Тотема, — едко вставил Цапля. — каждый из нас стоит десяти. Или каждый из нас… с Жабой?
— Может быть, — легко согласился я. — Но не только. Возможно, мы обойдемся малыми силами потому, что мне посчастливилось разыграть хорошую карту.
На лицах братьев отразился живой интерес. Жаба даже отложил кочергу, а Цапля отставил кружку с вином.
— У меня есть для вас известие, которое не может не радовать. Сегодня будет уже два дня, как я состою на службе у графа Генри Тассела. Вот заверенные его рукой дорожные бумаги. — Я выложил их на стол.
— И что из этого? — нетерпеливо спросил Цапля.
— А то, что граф Тассел — кузен и гость баронессы Хантер. Мы сегодня остановились в ее доме.
Цапля недоверчиво взял бумаги и начал изучать вензеля и печати.
Жаба молча улыбнулся.
Это была улыбка вампира, склонившегося над жертвой.
Глава 12 ХАНТЕРЫ
Генри
Из окна комнаты виден парк с аккуратно подстриженными деревьями. Утреннее солнце лежит на листьях кипарисов и акаций, сверкает на посыпанных коричневым песком дорожках. Алебастровая статуя козлоногого мальчика уставила меловые глаза в небо. За фигурной решеткой, ограждающей парк, раздаются голоса, но слов не разобрать. Тихо. Еще не жарко, но уже парит. Створки окна растворены, легкий ветерок раздувает белые занавеси, как паруса пиратской фелюги…
Я отвернулся от окна. На столе передо мной — хрустальный графин с вином. Рядом с графином — два бокала тиврельского стекла и серебряный колокольчик.
Я вынул пистолет из-за пояса и положил на столешницу. На отполированном дереве — длинная уродливая царапина.
Сел на стул и закрыл глаза.
Ветерок приятно холодил вспотевшую спину.
…Как просто решить все одним выстрелом! Взять пистолет, ощутить его тяжесть и прохладу рукояти. Потом взвести курок. Подойти к окну, чувствуя, как пистолет оттягивает руку. И как она дрожит.
Внутри меня — поле после извержения. С черными глыбами остывающей лавы — перепаханное, изрытое, с оранжевыми трещинами, откуда поднимается раскаленный воздух — и перед глазами все изгибается, плывет; меняет очертания, словно я смотрю сквозь пляшущий огонь. Я слышу гул запертого колючего пламени. Земля под ногами вздрагивает. Будто обожженный до красноты великан уперся выей своей в каменный свод — и вот-вот проломит. Я поднимаю голову. Вдали чернеют жерла вулканов. Над полем — марево, и марево это пахнет горелым порохом и кровью… Словно я уже спустил курок.
Заикание. Дакота. Слова Элжерона. Перестрелка. Яким. Мои проблемы в порядке возрастания. Лота.
Когда я увидел ее на перроне. Когда увидел…
Словно и не было четырех лет разлуки.
— У меня нет Таланта, Лота. Забыла?
— И что? — Она фыркнула. — У Френсиса есть Талант, у Клариссы есть Талант, даже у Джорджа есть — а чего у них нет, так это ума. Джорджи это простительно, у него разум годовалого ребенка, но остальные! Френсис — крикливый болван, а эта Кларисса — настоящая дура… Поверь, братец, Малиган и мозги — сочетание редкое. Очень редкое. Таких, как МЫ, надо сажать в стеклянную банку и показывать желающим за большие деньги.
— А таких, как ты, сестричка, подвешивать на крюк за длинный, льстивый…
— Бе! — …но очень симпатичный язычок.
Чудовищная пружина, которую взвели во мне, когда я увидел сестру на вокзале, никуда не исчезла. Она здесь, я чувствую — мощная, из серого блестящего металла, тугая и сжатая до предела, упирается в грудную кость изнутри. Больно. И никак с этой пружиной не совладать.
Лота
Р.S. И только попробуй, засранец, не приехать!
Я открыл глаза. Поморгал, привыкая к свету. На противоположной стене, над этажеркой с книгами — резные солнечные пятна, похожие на детскую аппликацию. Комната обставлена дорого, но с хорошим вкусом. Уж не сама ли сестрица этим занималась? Или ее муж, меняющий учителей фехтования, как перчатки?… Да, было бы забавно.
