Как и я, Цапля даже не пытался достать пистолет из-за пояса. Слуга Тотема выбросил руку, из которой со скоростью, недоступной глазу, вылетело черное жало магической татуировки.
Промахиваться Цапле еще не доводилось. И уж тем более с такого расстояния!
Поэтому он так и не понял, почему я, вместо того чтобы рухнуть на пол с пробитым черепом, спокойно шагнул навстречу. Приобняв Цаплю, как лучшего друга, я несколько раз быстро вонзил кинжал, метя в печень. Боль и удивление смешались на лице слуги Тотема. Он попытался закричать, но вышел только слабый звук, похожий на всхлип.
— Никогда не убивал себе подобных? — тихо спросил я, глубже вгоняя кинжал в обмякающее тело, — Видимо, нет. А то бы знал, что один Тотем не может причинить вреда другому. Мастера этого не любят.
Он сполз мне под ноги и остался сидеть у стены, уронив руки. Бессильная ненависть какое-то время еще теплилась во взгляде, отравляя последние мгновения. Наконец и ее стало недостаточно, чтобы удерживать жизнь в теле раба Са-гаразат-Каддаха. Голова Цапли упала на грудь, и душа его отправилась в когти Зверемастера.
Моя тайна в самом деле стоила и жизни, и души.
И не одной.
Вокруг дома затаились в ожидании сигнала наемники, возглавляемые Жабой — убийцей, ничуть не менее опасным, чем был Цапля.
— Но под Тотемами мы остаемся людьми, а люди тоже умеют убивать. — Я вытащил пистолеты из-за пояса мертвеца. — По старинке. Без магии и прочих уловок.
Первый шаг сделан. Теперь свернуть с выбранного пути: скользкого, головоломного и почти наверняка — самоубийственного, уже не удастся.
Дальше я действовал осознанно и решительно. Один за другим со зловещим скрежетом нависли над полками с порохом курки четырех пистолетов, оказавшихся в моем распоряжении. Приготовив оружие к бою, я развязал веревку из белья и застелил постель. Затем сорвал с себя камзол и штаны и бросил их на табурет, оставшись в одном исподнем: чтобы со стороны казалось, будто нападение застигло меня, равно как и прочих обитателей особняка Хантеров, в кровати. Подумав, сдернул шнурок с заплетенной косы, распустил ее и взъерошил волосы, дабы выглядели как у ворочавшегося во сне человека. Может, и лишнее, но лучше перестраховаться. Не хватало еще, чтобы недоверчивый лорд Флэшер (или как там его по-настоящему — Корт Малиган?) со свойственной ему скоростью проткнул меня прежде, чем я успею хотя бы рот раскрыть.
Закончив с маскарадом, я встал к окну. Два пистолета положил на подоконник, из двух других хладнокровно прицелился в сторону фонтана, туда, где давеча заметил движение. А потом выстрелил. Сначала раз, затем другой.
Тишина ночи, разбавленная лишь звоном насекомых, умерла в оглушительном грохоте. Вспышки! Кислый белесый дым. И все же я успел заметить, как у главного входа, в пятне тусклого света, нелепо дернулась чернильная тень. Бросив разряженные пистолеты, я схватил вторую пару, и следующий выстрел подсек обладателя тени, заставив его с глухим вскриком растянуться на присыпанной гравием дорожке.
Хотелось бы мне, чтобы им оказался Жаба!
С другой стороны дома донесся звон стекла, а затем вопль человека, исполненный такого ужаса, что меня мороз по коже продрал.
Ох, только бы никто из Малиганов!
Крик повторился, еще более жуткий, оборвался на высокой ноте, словно кричавшему перерезали горло. Скорее всего, так оно и было.
С последним пистолетом я выбежал в коридор.
К лестнице!
Дверь в комнату Корта Малигана была распахнута, но сам обладатель малинового камзола исчез. Дверь главного входа тоже оказалась открыта. Учитывая характер убийцы в малиновом камзоле, я не сомневался: после первого же вывела тот схватил шпагу и бросился встречать непрошеных гостей — напрямик, через холл. Иллюзий, что ханнарец Корнак и слуга Тотема Жаба могли выжить, столкнувшись с этой живой молнией, я не питал.
Полдела сделано!
Добравшись до лестницы, я остановился. К своему изумлению, глядя сверху на парадную залу, я обнаружил, что со стороны кухни выбегает мой молодой хозяин, замотанный в простыню. В руке Малиган сжимал огромный мясницкий нож. Вид у графа был растрепанный, но, я бы сказал, отнюдь не сонный.
Черт меня подери!
Благородный господин не погнушался провести ночь в комнате служанок? И это после тех выразительных переглядок с баронессой Хантер, полных внутреннего огня?!
Не ожидал!
Нет, ну право слово, не ожидал…
Мгновением позже я сообразил, что недооценил не только графа Тассела.
Сюрприз преподнес и Жаба.
Быть может, слуга Тотема почуял какой-то подвох. А может, ему просто не понравился план Цапли. Так или иначе, но Жаба оставил позицию у главного входа, благодаря чему разминулся с молниеносным убийцей-Выродком и сохранил жизнь.
Замерев, я лихорадочно соображал: как Жаба мог провести меня? По всей видимости, мой собрат, не дожидаясь сигнала Цапли, пробрался в особняк через черный ход.
Дьявольски осторожен, хитер и опасен.
Сейчас Жаба крался вдоль стены, ступая бесшумно, точно не человек шел, а скользил бестелесный дух, сливаясь с тенями. Несмотря на то, что его отделяли от молодого графа самое большее десять шагов, Ришье все еще не замечал врага.
Я понял, что Жаба не пройдет мимо.
У него просто не осталось выбора.
Жуткий крик, встревоживший меня, донесся именно с задней стороны дома, от черного входа. Значит, путь отступления Жабе уже перекрыли. Главный вход, судя по распахнутой двери, занят врагом, к тому же, как мог предположить слуга Тотема — он простреливается сверху. Вырваться из дома мой собрат мог только одним путем — через кухонные помещения, на пути к которым стоял мой не в меру любвеобильный хозяин.
Жабе потребуется всего лишь свернуть контуженому Ришье шею. Зная чудовищную силу слуги Тотемов, я не поставил бы на застигнутого врасплох Малигана и медной монетки.
Пусть даже он Выродок и знаменитый рыцарь!
Сейчас-то схватка идет совсем не по рыцарским правилам.
Я поднял пистолет. В то же мгновение многократно усиленные татуировкой конечности швырнули Жабу вперед. Граф Тассел успел обернуться и даже поднять нож. На большее его уже не хватило.
Матерый разбойник врезался в молодого аристократа, точно пушечное ядро. Нож Ришье отлетел далеко в сторону. Сплетясь в клубок, Выродок и слуга Тотема покатились по полу, но почти сразу остановились. Клубок распался, оставив одного из противников лежать без движения.
И все же, когда Жаба пружинисто поднялся на ноги, я едва сдержал ликующий крик, сообразив, что Генри-Ришье еще жив! Кинжал слуги Тотема остался в ножнах. Словно подтверждая мою догадку, Малиган зашевелился, тщетно попытался подняться и схватить врага за ногу. Не двигайся, глупец!
Жаба мог бы убить графа еще в прыжке, всадить в сердце фут стали — так неуловимо ловко, как только он один умел.
