– Не спеши, не суетись, не надо дергаться и дрожать, юнец. Вращай плавно, спокойно и уверенно, нужны длинные обороты петлей. Пусть шар сам захлестнет цепь вокруг его глотки, вот – а теперь души до смерти. Человек, который с почерневшим лицом борется за глоток воздуха, царапая цепь, сражаться в любом случае не способен, и, если придушить его не удастся, можешь ударить напоследок мечом.
Однако Эндрю никак не удавалось постичь принцип использования этого неповоротливого оружия. Хотя Фоггерти не оставлял попыток как следует обучить юношу, тот про себя решил, что никогда не будет использовать нечто подобное в бою. Он предпочитал благородный меч или юркий кинжал. Ему не по нраву было крушить шлемы и щиты железным шипастым шаром. В таких действиях не было грации и изящества. Что до того, как придушить врага, то даже в своем воображении Эндрю было неприятно представлять человека, пытающегося сорвать со своей шеи тугую цепь, в то время как его глаза вылезают из орбит. Удушение – весьма неприятное зрелище, и такая смерть ужасна.
– А как же копье? – спросил Эндрю однажды своего учителя во время тренировки во дворе. – Ты будешь учить меня обращению с копьем?
– Копье – для рыцарских турниров. Тебе разве захочется все время таскать с собой кусок дерева длиной с амбарную балку? Конечно нет. Так что забудь про копье. Оставь его для показухи при дворе английских принцев. Что же до остальных видов оружия… Топор – для жестокой скотины с огромными мышцами и похлебкой вместо мозгов. Посох и дубинка – для неуклюжих крестьян. Лук, может, и благородное оружие, но рыцарям непросто будет натягивать тетиву на полном скаку, громыхая доспехами на спине боевого коня. Нет, мой дорогой юнец, ты научишься обращаться с мечом и кистенем, и не ошибешься в выборе…
«Пусть лучше будет меч, – решил Эндрю, – и кинжал на всякий случай, если добрый клинок вдруг подведет».
Довольно часто, тренируясь во дворе, юноша чувствовал, что за ним наблюдают из одного из окон особняка. Вскоре он выяснил, что там расположена комната, в которой Анжелика, прелестная дочь его благодетеля, проводила время днем. Эндрю немало взволновало то обстоятельство, что она находила крестьянского мальчишку достойным своего внимания. Он начал изобретать способы «случайно» встретиться с девушкой, проходя по коридорам особняка и иным редко посещаемым местам. Например, обнаружив, что Анжелика часто по утрам собирает цветы в саду, он «ненароком» оказывался там же по дороге к колодцу. Эти встречи, разумеется, были совершенно невинны, и двое молодых людей лишь обменивались многозначительными взглядами и редкими фразами вроде «Ваш покорный слуга, госпожа» и ответного «Доброе утро, сэр».
Но даже эти простые слова заставляли сердце юноши колотиться чаще, а кровь – стучать в висках. К тому же после них ему обычно представлялся случай снять шляпу с головы и согнуться в низком, изящном поклоне, выдвинув вперед правую ногу, выставляя себя в самом выгодном свете. Юноша обладал хорошей, стройной фигурой, позволявшей осуществить подобное с грацией и элегантной небрежностью. Сердца прекрасных дев нередко можно покорить проявлением хороших манер, и Анжелика – не исключение из общего правила.
Сможет ли он когда-нибудь помыслить о том, чтобы покорить ее сердце?..
Однажды управляющий сэра Роберта де Соннака вызвал Эндрю в библиотеку. Юноша еще никогда не был в этой комнате поместья и был поражен количеством собранных в ней книг и рукописей. У монахов в Крессинге тоже была библиотека, но в ней содержалась лишь малая часть томов, стоявших здесь. Полки и столы были заполнены книгами и свитками. Эндрю открыл огромный рукописный том в кожаном переплете, украшенном золотым тиснением, и вгляделся в аккуратные черные буковки на страницах. Читать он, разумеется, не умел, поскольку никогда не ходил в школу, но добрый отец Ноттидж научил его узнавать некоторые буквы. Он увидел «М», звук, который извлекается, когда губы сжаты вместе. А вот чтобы произнести «Л», нужно коснуться нёба языком. «С» походила на изогнутую змею и заставляла шипеть не хуже гадов. Ах да, и еще замечательная буква «Х», темная, загадочная, таинственная. Крестьяне часто пользуются ею, когда нужно оставить где-то подпись.
– Этот абзац кажется тебе интересным?
Эндрю невольно подскочил, когда за спиной раздался тихий голос, и, обернувшись, увидел своего покровителя.
– Я… я прошу прощения, сэр. Я не повредил бумагу.
Роберт рассмеялся:
– Я рад это слышать. Похоже, тебя очень заинтересовало содержание. Ты умеешь читать?
– Нет, милорд, не умею, – признался Эндрю. – Я выучил лишь отдельные буквы, которые мне показал мой друг монах.
– Ах да. – Роберт сам открыл книгу и вгляделся в ровные строки, которыми были покрыты страницы. – Странные, загадочные и волшебные они – эти таинственные закорючки, не так ли? Значки, весьма странные для безграмотных людей, – это маленькие черные ключи к дверям, ведущим в чудесный мир, Эндрю. Но я сомневаюсь, что нам хватит времени обучить тебя тому, как открыть эти двери. Мне потребовалось несколько лет, чтобы научиться читать. Я пытаюсь обучить этому свою дочь, и она продвигается гораздо быстрее меня. Человеку необходимо принадлежать к церкви, чтобы преуспеть в науках, по всей видимости, чтение и письмо присущи лишь церковникам или королю, который располагает временем. У рыцарей голова занята другими вещами, такими, как управление поместьями. А заметки и счета мы оставляем управляющим и писарям.
– Да, милорд.
Сэр Роберт убрал руки за спину, и его лицо приобрело очень серьезное выражение.
– А теперь, Эндрю, я бы хотел поговорить с тобой о моей дочери.
Эндрю бросило в жар, и он почувствовал, как краснеет.
– О, сэр…
– Вот именно, «о, сэр». Одна или две встречи еще сошли бы за случайность, но каждый день, Эндрю?
Юноша повесил голову.
– Я… Мне очень жаль, сэр Роберт. Этого… этого больше не повторится.
– Ты считаешь ее красивой?
Тихое «да» больше походило на карканье вороны.
Роберт кивнул, меряя комнату шагами, говоря тихо и сдержанно:
– Она действительно хороша собой, и ее красота одновременно радует меня и является источником постоянной тревоги. Ты знаешь, разумеется, что ей придется выйти замуж за человека, которого выберу я? Да, конечно. И она тоже знает это. Девицы ее возраста, принадлежащие к благородным семьям, смиренно принимают свою судьбу. Конечно, иногда они влюбляются. Остается надеяться, что девице придется по сердцу ее будущий муж, однако это происходит далеко не всегда. Полагаю, Анжелика питает привязанность к своему спасителю, то есть к тебе, Эндрю, что вполне естественно. Юноша, готовый на подобное самопожертвование – ты ведь с легкостью мог утонуть и сам, – становится героем для спасенного. Полагаю, она увлечена именно своим спасителем, а не юношей, стоящим сейчас передо мной, и ее взор затуманен восхищением его мужественным поступком.
Помолчав, рыцарь продолжил:
– Эндрю, ты должен выбросить из головы все мысли о том, что однажды, возможно, тебе удастся сделать мою дочь своей невестой.
