Проснувшись, молодой рыцарь обнаружил, что Томас укрыл его одеялом и водрузил в центре ванну с горячей водой. Он сонно выбрался из кресла и разделся, а затем погрузился в нее. Замечательное чувство. Он был готов просидеть в воде весь день, если бы ее постоянно подогревали. Пока Эндрю мылся, Томас обсудил с ним происшествие с сэром Гондемаром.
– Неудивительно, что вы пришли в ярость, столкнувшись с подобным обращением, сэр.
– Следовало ли мне убить его, пока была такая возможность?
– Вы задали не тот вопрос, сэр.
– А какой надо было?
– Могли бы вы убить его?
Эндрю подумал немного, а затем печально произнес:
– Нет. Томас, я обнаружил, что убивать незнакомца в горячке боя – это одно. Там передо мной враг, чье лицо незнакомо. Но когда речь идет о человеке, которого я знаю, о рыцаре, которого я некогда уважал, моя рука не слушается голоса разума. Она отвечает на зов сердца, а в сердце слишком мало горечи и обиды, несмотря на порку и многочисленные оскорбления. Вопреки всему я не смогу заставить себя убить рыцаря, к тому же брата по вере…
– Кстати говоря, сэр, тот вонючий француз желает видеть вас.
– Француз?
– Одиозный Сент-Аман, тот здоровяк.
– Почему же ты сразу не сказал мне об этом? – Эндрю выскочил из ванны как ошпаренный, расплескав воду по полу. – Быстрее, Томас, подай мне приличный наряд. У меня что, снова неприятности? – Он вспомнил свой поединок с сэром Гондемаром. Нет, вроде бы в этом случае все было в порядке… Насколько Эндрю знал, никаких отступлений от правил не было. – Или дело не в этом и произошло нечто благоприятное для меня? Да, кстати, не нужно так называть сэра Одо, как бы остроумно это ни звучало. Вдруг он случайно услышит?
Томас одарил своего друга заговорщической улыбкой:
– Я отдал ему рубин, сир.
Эндрю замер, так и не натянув верхнюю куртку.
– Что ты сделал?!
– Помните тот рубин? Я отдал его нашему Одиозному магистру.
Сердце в груди юноши забилось быстрее.
– И что он сказал?
– Ничего. Он взял его, погладил, как крошечного котенка, потом сунул в карман и ушел прочь. Он даже не поблагодарил меня, сэр, и я счел это признаком дурного воспитания. Но ведь так мы и собирались поступить, верно? В конце концов, для нас этот рубин ничего не значит. Мы оставили его просто на всякий случай.
– Да, верно. Но я бы хотел… впрочем, не важно. Что ж, постараюсь разыскать Великого магистра.
Приведя себя в порядок, Эндрю вышел из комнаты и направился по длинным коридорам к выходу из замка. Неподалеку от ворот ему встретился незнакомый молодой человек, только что миновавший их, примерно того же возраста, что и сам Эндрю, он нес какой-то продолговатый предмет, завернутый в ткань. Он уставился на молодого рыцаря и долго не сводил с него взгляд.
– В чем дело, мальчик? – спросил Эндрю, раздраженный такой невоспитанностью. – Что со мной не так?
– В общем-то ничего, – отозвался неизвестный, озираясь. – Дело в том, что я впервые оказался во дворце и не знаю толком, куда идти.
– Одну минуту!
Юноша снова обернулся и посмотрел на Эндрю, очевидно надеясь получить совет, в какую сторону отправиться, чтобы не заблудиться в лабиринте коридоров.
– В общем-то ничего, сэр. Ты обращаешься к рыцарю короля Балдуина Иерусалимского.
– Прошу прощения, сэр. Я этого не знал. Вы очень молодо выглядите.
– Мой возраст – не твоя забота, – произнес Эндрю, пристально глядя на юношу. – Как тебя зовут?
– Уолтер… сэр. Уолтер Пьюсон. Я сын мастера-оружейника, Пью из Мидл-Воллопа.
Эндрю громко расхохотался:
– Откуда-откуда?
Уолтер только вздохнул:
– Почему все смеются, стоит им услышать это название? Мидл-Воллоп – вполне достойная деревня на юге Англии, там никто не лопает волов. Неужели вы не слышали о ней, сэр?
– Нет, не слышал. И не нужно так выразительно на меня смотреть, помощник оружейника, или я сотру это дерзкое выражение с твоего лица кулаком. Какой-то ты странный. Можешь объяснить почему?
– Нет, я чувствую себя как обычно.
– Я хотел сказать, в тебе есть нечто странное. У меня такое чувство, словно я уже где-то тебя видел. Ты когда-нибудь бывал в Крессинге в Эссексе?
– Насколько я знаю, нет, милорд.
– Я бы посоветовал тебе не ходить здесь с таким странным видом. Попытайся взять себя в руки. Куда ты направляешься?
Уолтер поднял повыше предмет, завернутый в материю:
– Я должен доставить этот меч сэру Гондемару де Блуа.
Эндрю почувствовал, как стынет кровь в жилах. По всей видимости, он изменился в лице – юноша опасливо шагнул вперед.
– Сэр, вам нездоровится? У вас кружится голова?
– Он здесь? Сэр Гондемар?
– Нет, он через некоторое время должен вернуться из Антиохии, правда, я не знаю точно когда. Но он прислал своего оруженосца. Меч был заказан именно им.
– Гаретом?
– Да, его так звали.
– Что ж, неудивительно, что Гарет не присутствовал на том поединке… – задумчиво протянул Эндрю.
Уолтер осторожно повторил вопрос:
– Сэр, вы уверены, что вполне здоровы? Вам не нужна помощь? Может, позвать кого-нибудь?
– Нет-нет, – пробормотал Эндрю. – Отправляйся по своим странным делам, парень.
С этими словами он оставил недоумевающего Уолтера в коридоре и продолжил путь к храму Соломона.
Войдя внутрь, Эндрю тут же обратился за разрешением пройти дальше к одному из сервиентов.
– Я здесь по вызову магистра храма, – произнес он.
– Я отведу вас к нему.
Одо де Сент-Аман сидел в своем кабинете, склонившись над рукописями. Магистр поднял глаза, когда Эндрю провели в комнату, и сделал знак ему сесть в кресло, пока он не закончит. Юноша невольно ощутил раздражение, но сделал, как было велено. Одо, по всей видимости, был занят какой-то сложной проблемой. Вновь прочитав написанное на пергаменте, магистр произнес:
– Письмо от папы.
– О, – односложно отозвался Эндрю, не зная, что ответить. – Но это, сэр… что это такое?
– Вот это? – Одо поднял странную картинку, исчерканную разноцветными чернилами. Одни кляксы были крупными, другие маленькими. Она была совсем не похожа на послание папы, хотя надписи на пергаменте тоже имелись. – Это карта. Ее начертал древний философ по имени Птолемей.
Эндрю смутно припомнил разговор с одноруким воином стариной Фоггерти.
– И что она делает, сир?
