– Господин говорить, ты должен петь, пой быстрее, или он убить тебя.
Анжелика, уже видевшая много внезапных смертей от рук султана, тут же завела песню, заставив рыцаря вздрогнуть. Он пристально вглядывался в черты ее лица, пока «певец» исполнял красивую английскую песню. Когда она добралась до последнего куплета, мужчина нахмурился. Но Анжелика еще не закончила. Она добавила лишний куплет.
– Сэр, – пропела она, – прошу помочь мне и моим спутникам оставить этот ад – и мой отец вознаградит вас вдвое.
Рыцарь поднялся с плетеного кресла, на котором сидел за столом.
– Мальчишка! – взревел он. – Я хорошо знаю Роберта де Соннака, и у него нет сына – только дочь!
Он повернулся, собираясь выйти во двор, но Анжелика крикнула ему вслед:
– Я и есть его дочь! Меня зовут Анжелика. Я дочь своего отца. Мне пришлось притвориться мальчиком, чтобы выжить в этом месте, вы же знаете, что они сотворили бы с девушкой!
– Они могли сделать то же самое и с мальчиком, – произнес рыцарь, отворачиваясь. – Ты и впрямь дочь Роберта де Соннака? Боже милосердный. Как ты оказалась в таком положении, дитя? Я – граф Ипсвичский и приехал забрать сына моего друга, капитана английского корабля, который потопили пираты.
– Я тоже плыла на корабле, который затопили пираты.
Мессауд начал нервно переступать с ноги на ногу, уверенный, что султан вот-вот прикажет обезглавить Анжелику. Он поспешно повернулся к правителю и произнес:
– Мой господин, он, возможно, все-таки купит мальчика – похоже, он проникся к нему расположением. Ему понравилось, как он поет.
Султан медленно кивнул, и рука, дернувшаяся было к украшенному драгоценными камнями скимитару, расслабилась.
– И сколько он заплатит?
Мессауд повернулся к графу и спросил:
– Досточтимый рыцарь, да продлиться ваши годы, мальчик-девочка на продажа. У вас есть деньги с собой? Если нет, султан ее убить.
– Какова цена? – спросил граф.
Они начали торговаться.
Когда все было почти улажено, Анжелика прервала рыцаря:
– Я не уйду отсюда без моих спутников – я бы скорее умерла на месте, чем оставила их здесь!
Граф Ипсвичский раздраженно взглянул на нее:
– Спутников? Сколько их?
– Трое юношей. Двое были здесь во дворце, со мной, еще один работает на стене, с другими рабами.
– У меня не хватит денег, чтобы выкупить их всех.
– Но вы могли бы послать за недостающей суммой?
Граф помолчал несколько мгновений, а затем произнес:
– Ты должна отправиться со мной незамедлительно. Я пришлю сюда человека, чтобы он забрал остальных. Они из хороших семей? Благородного рода?
– Это бродячие актеры из небогатых семей.
– Тогда к чему утруждаться?
– Эти молодые люди спасли мою честь, более того, мою жизнь, и я должна отплатить им тем же. Я полюбила их, как братьев. Клянусь, братья не могли бы подарить больше добра своей сестре, чем эти трое юношей дали мне. Они рискнули всем, чтобы спасти меня от страданий, и оказались здесь не по своей, а по моей вине.
Граф пристально посмотрел ей в глаза.
– Но они к тебе не прикоснулись?
– Нет, сэр, они были мне как братья, не больше и не меньше.
– Хорошо. – Рыцарь тяжело вздохнул. – В таком случае мы найдем золото, чтобы выкупить этих бродяг. Но ты, дитя, должна последовать за мной, и сейчас же. Сэр Роберт не простит меня, если я продержу тебя здесь хотя бы еще одну минуту. Боже упаси. Мальчиков выкупят. Я уверен, султану до них нет особого дела, если они всего-навсего актеры. – Последнее слово рыцарь выплюнул с презрением. – Мы предложим неплохую цену и вернем твоим друзьям свободу. Я прослежу за тем, чтобы их в целости и сохранности проводили за пределы мавританских земель. Но ты должна отправиться со мной.
– Да, сэр. – Анжелика ощутила такое облегчение, что не смогла удержаться от слез. – Ох, сэр, – всхлипывая, произнесла она, – простите, что я веду себя, как слабая женщина.
– Слабая?! – взревел рыцарь. – Я никогда не встречал такой девицы! Ты, должно быть, сделана из стали, раз сумела пережить все это! Пираты. Рабство. Если бы у меня была такая дочь, как ты, я бы навсегда запер ее в башне. Мир был бы невыносимым местом, если бы все девицы были сделаны из того же теста! Боже упаси! Боже упаси!
Выкупленный молодой человек оказался капитаном по имени Питер Маринер. Граф Ипсвичский заплатил за него сто золотых монет и пятьдесят серебряных за Анжелику – в конце концов, она была всего лишь хилым мальчишкой, пусть и с хорошеньким голоском, и султан не слишком дорожил ей. Ему действительно начало надоедать ее пение, поскольку у него было не больше мозгов, чем у слепня; его интерес вызывало то одно, то другое, то третье.
Граф прибыл с шестью солдатами, которые требовались скорее для соблюдения приличий и подтверждения статуса хозяина, чем для его защиты, – рыцарь находился в земле мавров, где жили многие тысячи сарацин. Англичанин путешествовал под знаменем, дарованным султаном, которое означало, что он является посланником и пользуется защитой правителя. Ни один мавр не осмелился бы нарушить подобный договор, поскольку здешнего властителя боялись даже его собственные подданные. Рыцарь и выкупленные пленники направились к маленькой гавани, которую иберийцы называли Ла-Эррадура, что означало «Подкова»; свое имя она получила благодаря необычной форме. Бухта находилась на побережье к югу от Гранады и Сьерра-Невады, неподалеку от устьев рек Секо и Хате. Там граф приказал подать шлюпку, доставившую их на генуэзское судно, отправлявшееся в порт города Сиракузы в составе флота христианских кораблей.
Незадолго до этого граф сказал Анжелике:
– Будет лучше, если ты еще какое-то время побудешь мальчиком – пока мы не отплывем от берега.
Поэтому она по-прежнему была в мужской одежде и в своей бархатной шапочке, и даже солдаты рыцаря и Питер Маринер не знали о том, что перед ними девушка.
Шлюпка отошла от берега, но, к сожалению, шагая на борт, солдат выронил в воду знамя султана. Теперь они лишились его покровительства от нападения местных. И тут же орда мавров, схватив луки, выпустили по европейцам тучу стрел с утесов, окружавших Ла-Эррадуру.
Анжелика, невысокая и хрупкая, забилась под сиденье, но солдаты и сам граф представляли собой прекрасные мишени. Стрела пронзила грудь рыцаря, и он мешком рухнул за борт. Один солдат был ранен, второй убит. Лодка от кормы до носа была сплошь утыкана стрелами. Гребцы яростно налегали на весла, пока наконец маленькое суденышко не отдалилось от берега на безопасное расстояние.
Пассажиры генуэзского корабля пришли в ярость при таком немыслимом нарушении мира. Пока Анжелику поднимали на борт сильные руки, шли разговоры о возмездии. Слышались разные языки – английский, итальянский, французский, немецкий, скандинавские. Все требовали мести за смерть графа. Был подан сигнал всем двадцати восьми кораблям флота. Пассажиры и команда бросились за оружием.
