Помолчав, Гриндель продолжил:
– Она вспыхнула так, словно была из соломы. И она в тот момент была из соломы – я об этом позаботился. Вот все, чем я смог помочь своей жене, – ускорить ее смерть. Затем наступил мой черед, но я сумел завязаться в узел, пока они наблюдали за тем, как Блодвин горит, разгоняя тьму. Я согнулся пополам, сунул голову между собственных ног и перегрыз свои путы. Я всегда отличался завидной гибкостью. Жители деревни расступились, увидев, что я свободен. Ты же знаешь, я всегда приводил их в ужас. Потом я вспомнил одно старое заклинание и превратился в сгусток тьмы, затерявшись в черном воздухе ночи.
– А… а мои родители были там?
– Они ничем не могли нам помочь. И никто не мог. На жителей деревни словно нашло безумие. Это была охота на ведьм. Ничто не разжигает страх и ненависть так, как объявленная охота на ведьм. Они были полны безумия – сумасшествия, кое навевает луна, – и в тот миг ничто не могло остановить их.
– Мне так жаль мою крестную…
– Ну, некоторые сказали бы, что она находилась не под сенью креста, а во власти дьявола, но любила она тебя и впрямь как крестная мать.
– Неужели тебе не хотелось отомстить Гондемару за смерть жены?
– Я отомстил ему – правда, издалека, как часто делают чародеи. Я слышал, он уже не тот отважный воин без правой руки?
– Но ведь он получил увечье в бою!
– Да, но кто заставил его руку дрогнуть? Подумай, мальчик, кто мог это сделать? Впрочем, хватит разговоров о Гондемаре, я пришел, чтобы узнать, как у тебя дела, – по просьбе твоих родителей. Расскажи мне обо всем, что случилось, но поторапливайся – я должен вернуться до того, как рассвет прокатится по земле, ища своенравных чародеев, превратившихся в чертей.
– Ты по-прежнему видишь моих родителей? Как они?
– Так же, как и всегда, мальчик, в английской деревне никогда ничего не происходит, верно? Они живут и выживают. Как и твои сестры. Как и твои друзья и враги. Отец Ноттидж часто спрашивает о тебе, правда, не меня, а твоих родителей, как и другие монахи. Твоя слава докатилась даже до Англии и одной бедной деревушки под названием Крессинг. Враги страшатся твоего возвращения. Друзья радуются твоему возвышению. Но поспеши, поведай мне о своих печалях и радостях.
Эндрю исполнил просьбу чародея, рассказав о своих приключениях на Святой земле. Он упомянул о дружбе с королем Балдуином и Хасаном, о том, как не уберег Томаса. Рассказал о своем посвящении в рыцари, а затем и в тамплиеры. Затем юноша поведал крестному о поединке с сэром Гондемаром и о том, что тот отчаянно жаждет мести. Обрисовав, таким образом, самое важное, перешел к менее значительным событиям. Когда он добрался до эпизода с балобаном, черт задумчиво кивнул:
– Да, у тебя есть родство с подобными птицами.
– Это верно, крестный, но откуда ты узнал об этом?
– Как же, волк, ястреб и заяц присутствовали при твоем рождении.
Эндрю удивленно моргнул:
– Что? При чем тут они? Я не понимаю. Волк, ястреб и заяц?
– А, так тебе никогда не рассказывали об этих троих?
– Это тайна, о которой упомянули двое неупокойников, но так и не открыли ее?
– Нет, это другой секрет, менее важный. Да и не такая уж это и тайна. Просто никто не удосужился тебе рассказать.
– Эти существа присутствовали при моем рождении?
Черт кивнул своей огромной головой, и серый кожаный капюшон на миг скрыл его глаза.
– Именно. Дело было так. Зима выдалась необычайно суровой и холодной. Многие умирали от голода и холода, не только звери, но даже мужчины и женщины. Ястреб-тетеревятник сумел на лету сбить мчащегося по снегу зайца – удивительное дело само по себе. Но тушка оказалась слишком тяжелой, и хищник выпустил ее из когтей, а затем слетел на землю, чтобы утолить голод. Неподалеку бродила отощавшая волчица, она учуяла кровь и отправилась на поиски пищи. Разумеется, ястреб не смог бы выстоять в схватке с изголодавшимся волком, но он устроился пировать неподалеку от канавы, в которой рожала твоя мать. Волчица увидела людей и, не желая приближаться к ним, ушла, оставшись без обеда.
Таким образом, – продолжил Гриндель, – твое появление на свет позволило самке ястреба наесться досыта, прежде чем вновь подняться в воздух, ведь волчица не лишила ее добычи. Впоследствии сородичи ястреба узнали о происшедшем, и поэтому хищные птицы во всем мире относятся к тебе с симпатией. Волчица получила остатки, но, боюсь, осталась весьма недовольна твоим случайным вмешательством, поэтому ее сородичи питают к тебе не слишком теплые чувства. Постарайся держаться от них подальше.
– Непременно, крестный… а как же тот бедный заяц? Думаю, он тоже был голоден…
– Вне всякого сомнения, но ему не следовало появляться на свет в роли добычи, верно? Будь он хищником, его бы не ждала столь глупая смерть. Как бы то ни было, та зима выдалась необычайно холодной. Заяц, скорее всего, не дожил бы до прихода тепла. Ох ты, первые лучи показались над краем мира! Мне пора. Я передам привет твоим родителям и друзьям. Удачи тебе, Эндрю из Крессинга. Утратил право на рыцарский титул, значит? Его можно вернуть? Я плохо разбираюсь в таких вещах.
– Я не вижу способа, крестный.
– Что ж, такова жизнь, – философски произнес Гриндель, словно ни возвышение, ни падение Эндрю не имело особого значения. – У второго тоже дела идут неважно, но опять же… Такова жизнь.
– У второго? Какого еще второго? – удивился юноша.
Но Гриндель вскочил на бойницу и каким-то образом ухитрился протиснуть свое пухлое тельце через узкую щель. Он растворился в наступающем дне, оставив после себя лишь чужеродную вонь нечисти.
«Второй?» – снова подумал Эндрю. Вне всякого сомнения, этот «второй» находится в Утремере и тоже каким-то образом связан с Гринделем. Может, у них с женой был сын? Эндрю никогда ничего о нем не слышал. Если колдун снова появится, нужно будет спросить, что он хотел этим сказать и кого знал в этих краях. В конце концов, такой человек мог бы стать хорошим союзником и другом для крестника чародея.
Теперь на Эндрю волной нахлынула грусть. Он невольно оглянулся в поисках Томаса, но тут же вспомнил, что его друга-ангела больше нет. В такие моменты он сильнее всего тосковал по своему небесному товарищу. Томас всегда был рядом, сочувствуя и утешая, когда дела шли не слишком хорошо. К нему можно было обратиться за советом, если не удавалось складно выразить свои чувства или нужно было как-то исправить нелепую фразу, высказанную сэру Такому-то или леди Как-там-ее. Томас, похоже, инстинктивно угадывал, действительно у Эндрю важные проблемы или же речь шла о несущественных мелочах. Но теперь его нет рядом. Он витал в облаках над головой Эндрю, возможно улыбаясь ему сверху.
Бывший рыцарь задумался над тем, что делать дальше. Король посоветовал ему уехать, сесть на корабль, идущий в Англию. Но Эндрю бы предпочел умереть, нежели вернуться домой униженным и покрытым позором. В конце концов, не его вина в том, что он родился не от благородного отца. И его отец не виноват, что появился на свет в семье простолюдинов. Это всего лишь случайность. Одни рождаются, чтобы править, другие – повиноваться. Таков естественный ход вещей. Но Эндрю перед отъездом хвастался, что непременно вернется в Англию рыцарем. Более того, тамплиером. Теперь, лишившись титула, он был обязан попытаться вернуть его. Возможно, горю поможет какой-нибудь действительно великий подвиг? Что можно предпринять, чтобы вернуть себе былые привилегии?
