— Он отправил меня подальше, а сам принялся утихомиривать людей, и словами, а не мечом, — ответил Сечей. — Если бы я остался там, его даже слушать бы не стали.
«Меня тоже, наверное, не стали бы, — подумала Айра. — Люди винят меня в своих бедах».
«Люди всегда кого-то винят, — поспешно ответил Голос. — Богов, королей, богатеев, магов, родителей. Никто не будет винить себя, если есть возможность свалить ответственность на других».
— Поезжайте во дворец и постарайтесь в ближайшее время не показываться на улице, — попросила Айра брата.
— Я могу взять отряд стражи и поехать на помощь Кейре, — предложил Сечей.
— Вы едва держитесь в седле, — возразила королева. — А он, я думаю, сам справится.
Она отправилась во дворец вместе с братом.
У Сечея оказалась глубокая рваная рана на спине — как он вообще ехал верхом, как разговаривал, как мог предлагать вернуться обратно на Базарную площадь? Едва его положили на кровать и личный врач королевы приступил к осмотру, как герцог обмяк и потерял сознание.
Почти сразу после этого стали поступать донесения от городской стражи — беспорядки вспыхнули одновременно во всех концах города, везде, где собралась толпа больше пяти человек.
Двоих возмутителей спокойствия удалось поймать — оказалось, это люди из Империи, пробравшиеся недавно из занятой Ордой страны в Дорас именно для того, чтобы смущать простых людей и подстрекать их к бунту.
Каждый из них получил деньги от некоего Дайрута, темника на службе у хана Разужи. В случае, если бы им удалось раздуть настоящее восстание, они могли бы рассчитывать на значительно большую сумму по возвращении в Орду.
«Они проверяют нас на прочность, — заметил Голос. — Мы еще слишком сытые и благополучные, чтобы у них получилось хоть что-то, и если этот Дайрут не дурак, то они понимают это».
— Парай Недер, приказываю вам узнать об этом Дайруте как можно больше, — потребовала Айра у вызванного к ней первого советника. — И еще я хочу знать об Орде все, что только можно.
Она сидела на военном совете, выслушивая донесения о том, что гномы откупаются от хана Разужи осадными орудиями, а в Орде появился талантливый полководец — некто Дайрут Верде.
Про последнего рассказывали много странного якобы он собрал вокруг себя тумен, не намного меньший, чем собственное войско хана; что он жестоко подавил восстание в вольных городах, а затем устроил большое перемещение народов, выгнав половинчиков с родной земли, а на их место переправив несколько варварских племен.
Айра внимательно слушала: полководцы были уверены, что Дайрут Верде готовит вторжение Орды в Дорас, причем не через перешеек, а — небывалое для степняков дело — морем, из Ган-Деза, некогда вольного города, где сейчас спешно строится флот.
— Его надо убить, — предложила она. — Совершенно очевидно, что ни один нормальный кочевник не предложил бы нападать с моря, а значит, он безумен. Из чувства милосердия я предлагаю направить убийцу к Дайруту, нанять кого-то из гильдии.
К ее удивлению, никто не возразил ей.
Сама Айра с отвращением относилась к подобным вещам, ей претило обращаться к мастерам ножа и ядов, кроме всего прочего, еще и Голос твердил ей о том, что использовать убийц недопустимо.
«Это оружие слабых, — говорил он. — К тому же ты провоцируешь врага на ответные меры. Что произойдет с этим миром, если короли и военачальники перестанут сражаться друг с другом честным образом и начнут просто подсылать убийц? Наступит хаос, полное разрушение основ! Время от времени этим приемом пользуются, однако только в исключительных случаях».
Однако у королевы Дораса не имелось другого и выхода — во всяком случае, она его не видела. Для нее важно было, чтобы Орда не напала на ее страну, а уж что потом произойдет — дело десятое, если не двадцатое.
С военного совета Айра, наряженная в плащ с капюшоном, отправилась в подземелье, где Парай Недар лично вербовал одного из тех, кто поднимал ее народ на бунт.
— Ты мразь, ничтожество, пыль под ногами, — шипел первый советник. — Помнишь, ты рассказал о том, что должен вернуться к Дайруту и доложить ему о результатах?
— Да-а… — простонал бедолага.
Только грубая тряпка прикрывала чресла, и все тело его, от лысой головы и до пят, представляло один сплошной кровоподтек, и даже смотреть на него было страшно, но Айра не отводила глаз.
— Но только если у нас получилось бы поднять людей на бу-у-унт…
— Я дам тебе шанс, и Дегеррай свидетель, это — самое лучшее, что может с тобой приключиться в твоей жизни.
— Я готов на все, только больше не бейте-е-е…
— Ты отправишься к Дайруту и убьешь его.
— Нет! — воскликнул вскинувшийся бедолага. — Он бессмертен! Его уже убивали!
— Неужели герой? — словно сам с собой заговорил Парай, но тут же опомнился и зашипел на собеседника: — У тебя есть только один шанс. Один. Единственный. Наш маг наложит на тебя смертельное проклятие, и если ты через два месяца не убьешь Дайрута, то сгинешь в жутких мучениях.
— А если убью-ю? — выдохнул лазутчик Дайрута.
— То выживешь, — ответил первый советник королевы. — Можешь попытаться снять проклятие, но не советую. Каждая попытка уменьшит срок твоей жизни на неделю и увеличит твои мучения в десять раз. И еще: ты ни в коем случае не должен признаваться в том, кто тебя направил. Если произнесши хоть слово об этом, то тут же умрешь в жесточайших корчах!
Пленник заплакал.
Он сидел, прикованный к стене, потный, окровавленный, лысый, худой, и содрогался в рыданиях. Айре было жалко его, сейчас он совсем не был похож на соглядатая или вражеского солдата.
Однако она понимала, что жалость — это не королевское чувство, и позволить его себе может талько очень сильный правитель, крепко сидящий на троне.
— Ты сделаешь это? — Парай легонько шлепнул ладонью по щеке сидевшего перед ним человека, и голова того качнулась в сторону.
— Сделаю-ю… — провыл пленник.
Дальше Айра смотреть не стала.
Она вышла из темницы, прошла мимо двух стражников, которые сразу же двинулись за ней, и, миновав две крепкие двери, у каждой из которых дежурил отдельный охранник, попала на узкую лестницу, по которой добралась до отцовской комнаты, которую иногда по привычке называла так, хотя почти привыкла к тому, что здесь теперь ее место.
«Такое проклятие вообще возможно? — поинтересовалась она у Голоса. — Чтобы сейчас наложили заклинание, а через два месяца тот, кто стал его целью, умер в мучениях?»
«Возможно, конечно. Но я сильно сомневаюсь, что Парай действительно сделает это. Насколько я знаю, он предпочтет напугать лазутчика, разыграть небольшой спектакль, может быть, подсыпать ему какого-нибудь медленно действующего яда, чтобы судороги время от времени напоминали ему о том, ждать не стоит. Настоящее хорошее проклятие стоит дорого, да и снять его можно почти всегда. А если проклятия нет, но ты в него веришь, то будешь, считать всех, кто говорит, что все нормально, лжецами».
