Он оставил тела там, где они лежали. Придя в деревню, купил лошадь у какого-то пелсийца, испуганно трепетавшего в присутствии царственной особы, и поехал обратно в Лимерос. Останавливался, только когда начинал от усталости валиться с седла. Спал по несколько коротких часов — и ехал дальше, подавленный, разбитый и побежденный.
Кровь давно высохла на его щеке, по которой прошлась ногтями принцесса. По крайней мере, царапины уже перестало щипать. Магнус ненадолго задумался, появятся ли там новые шрамы. Что ж, будет зримый знак его провала и унижения…
Прибыв наконец в лимерийский дворец, он бросил лошадь снаружи, даже не позвал конюха, чтобы тот накормил и напоил ее. Он был едва способен связно мыслить. Даже идти по прямой не шатаясь казалось почти непосильной задачей.
Магнус прошел прямо к себе и прикрыл дверь. Потом рухнул на колени на холодный каменный пол.
Люди поговаривали, что Магнус был копией отца — и внешне, и по характеру. Он всегда возражал против этого… до сегодняшнего дня. Теперь знал, что является достойным сыном своего отца. Он был жестоким. Использовал людей. Обманывал и давал волю гневу. Пырнуть стражника в спину, чтобы спасти собственную шкуру, — поступок вполне в духе короля Гая. Единственное различие состояло в том, что король не стал бы потом об этом задумываться. Он бы ни за что не усомнился в правильности своих действий. Скорее бы торжествовал по этому поводу. Так он восславил новообретенную магическую силу дочери — после того, как эта сила обратила его любовницу в груду обугленной плоти…
Магнус не знал, долго ли он простоял на коленях здесь в темноте. Просто спустя некоторое время почувствовал, что не один.
В покои вошла Люция. Он не увидел ее — просто ощутил присутствие и уловил легкий запах цветочных духов, которыми она всегда пользовалась.
— Брат? — прошептала она. — Ты вернулся…
Он не ответил. Во рту было сухо. Магнус не был уверен, что вообще сможет пошевелиться.
Люция приблизилась к нему и мягко дотронулась до плеча.
— Магнус? — Она опустилась подле него на колени и отвела с его щеки волосы. — Что у тебя с лицом? Тебе больно?
Он сглотнул:
— Пустяки…
— Где ты был?
— В Пелсию ездил.
— Ты так выглядишь, будто… Ох, Магнус!
В ее голосе звучала бесконечная забота. Она не догадывалась, что он наделал. Натворил, выполняя приказ…
Забрать принцессу Клео и доставить в Лимерос.
Как просто это звучало! Магнус уверен, что отец нипочем не дал бы ему этого поручения, не будь уверен, что сын справится.
А он сплоховал.
Люция поднялась, чтобы вскоре вернуться со стаканом воды и влажной тряпицей.
— Выпей это, — строго велела она.
Он повиновался. Но вода лишь сняла душевное онемение, отчего боль стала острей.
Люция осторожно чистила тряпицей царапины.
— Где это ты так оцарапался?
Он не ответил. Люция все равно не поймет, на что его вынудили пойти.
— Расскажи мне, — настаивала она. В ее голосе прозвенела стальная нотка, и Магнус поневоле поднял взгляд. — Уже хорошо. Ты должен рассказать мне, что с тобой произошло. Прямо сейчас!
— А что, ты сможешь что-то исправить?
— Не исключено.
Он судорожно, толчками вобрал в себя воздух, и Люция помрачнела. Она пригладила ему волосы, убрав их со лба.
— Магнус, прошу тебя. Что я могу для тебя сделать?
Он покачал головой:
— Ничего.
— Зачем ты ездил в Пелсию?
— Король поручил мне кое-что оттуда привезти. А я все испортил. И… случилось что-то очень плохое. Он будет страшно зол на меня. — Принц посмотрел вниз, на пол, потом на свои руки. Меч Магнус оставил внизу. Стереть с него кровь оранийского стражника он так и не позаботился.
— А это… очень плохое… что это было?
— Меня сопровождали двое охранников. Они убиты.
Ее глаза округлились.
— Убиты?.. Но ты-то ведь спасся! Поранился, но спасся! — Люция коснулась его лица. — Хвала богине, выжил…
Магнус посмотрел в прекрасные, такие любимые глаза. Она была уверена, что он попросту неспособен совершить нечто ужасное.
— Я убил кое-кого.
У Люции рот открылся от удивления.
— Бедный братик, какой жути тебе пришлось натерпеться… Мне так жаль…
— Люция, я теперь убийца.
— Нет! — Она обняла ладонями его лицо, чтобы он не мог отвести взгляд. — Ты мой брат. Самый чудесный брат на свете. Ты не мог сотворить ничего плохого. Слышишь меня?
Она крепко обняла его. Так сильно, что на мгновение он едва не забыл о случившемся в Пелсии. Держался за нее, как за единственный якорь, без которого его насовсем унесло бы в бурное море.
— Отец не станет сердиться, — прошептала она. — За чем бы он ни посылал тебя туда, это не может быть важней твоего благополучного возвращения…
— Полагаю, король может не согласиться.
— А я так не думаю. Я вот жутко переживала о том, как вышло с Сабиной. — Ее голос прервался. — Но отец заверил меня, что я не порождение зла, что моей магической силы не нужно бояться… То, что случилось, было предопределено. Так велела судьба.
— И ты ему поверила?
Люция некоторое время молчала.
— Мне понадобилось поразмыслить, но теперь думаю, что он сказал правду. Мои способности… я больше их не страшусь. Дай я тебе покажу, чему научилась!
И она прижала руку к его пораненной щеке. Ладонь налилась теплом и засияла неярким белым светом. Магнус смотрел в синие глаза Люции, усилием воли не позволяя себе отшатнуться, между тем как жар делался все сильнее, понемногу проникая в кожу. Было больно, но он заставил себя сидеть смирно. Когда сестра наконец отняла руку, он прикоснулся к щеке и обнаружил, что та — за вычетом старого шрама — осталась чистой и гладкой. Царапины исчезли неизвестно куда. Люция исцелила его земляной магией.
— Невероятно, — вырвалось у него. — Люция, ты творишь невозможное!
На ее губах играла легкая уверенная улыбка.
— Я даже удивлялась, насколько добр был ко мне отец после того, как… после того случая. Я прямо-таки полюбила его за то, что не стал добивать меня всякими обвинениями.
Магнус поморщился. Люции хватило от короля нескольких добрых слов, чтобы позабыть прошлое.
— Теперь ты его любишь так же сильно, как и меня?
Она прильнула к нему и негромко рассмеялась:
— Тебе правду сказать?
— Как и всегда.
— Тогда это будет наш секрет, — шепнула она ему на ухо. — Так, как тебя, я больше никого не люблю.
