Если бы мне хоть кто-то сказал, что можно вот так плавиться под взглядом любимого, что можно забыть обо всем, кроме его глаз, а все мысли умеют галопом бежать прочь — я бы не поверила. Я бы никогда не поверила, но именно это и произошло! И мне уже было все равно, что где-то внизу ребята явно переживают и, скорее всего, подняли охрану отеля на мои поиски и что у этого мужчины, от которого замирает мое сердце, скоро свадьба…
И хотелось лишь одного — чтобы он всегда смотрел на меня… Но Алекс наклонился, и его губы поглотили мой вскрик и мой полный блаженства стон… И идеальный мужчина словно сошел с ума, но это было самое сладкое, самое сумасшедшее и самое прекрасное безумие на свете. С глухим рычанием он лег сверху, придавив мои руки, сжав запястья до боли, но в то же время целуя так нежно и ласково… А затем его ладони скользнули по моим, и безумие накрыло уже меня… Это был самый невероятный поцелуй в моей жизни!
И все бы ничего, но, видимо, птица обломинго действительно кружилась над роддомом в момент моего рождения, потому что лучший поцелуй в моей жизни прервал резкий неприятный звонок и раздавшийся из моего же пояса голос Дамиановича: «Лика, это я. Ты не забыла, что мы завтра встречаемся?» Затем Дамианович похотливо прошептал: «Мои зеркальные потолки жаждут лицезреть тебя, Пресветлая ты моя. И поверь, нам будет так хорошо…» И шеф отключился.
Он отключился, а я-то осталась! И не объяснишь ведь некоторым на мне возлежащим, что это у шефа юмор такой!
Глухое рычание Алекса и смертоубийственное:
— Это кто?!
По идее, я должна была испугаться, но я была просто очень расстроена. До слез практически.
— У меня такое ощущение, — печально ответила я, — что «закон подлости» применяется исключительно ко мне. А сегодня особенно.
— Почему? — не понял Алекс.
— Сам посуди — я планировала явиться к детям как сказочная принцесса, в голубом вся… Но когда мы садились в грузовик, мне порвали платье, и пришлось спешно искать что-то другое… Потом я хотела свалить все подарки в кучу и сбежать, но дети увидели, как мы все выгружаем, и сюрприз с феями не удался. Потом я хотела посидеть в «Эльфике», но Ос настоял на «Плаццио». Потом Ос рассказал, как его подставили с невестой, и только я согласилась ему помочь, как поворачиваюсь к этой невесте и вижу… тебя. Потом мы с тобой здесь, и, едва я решила забыть про все на свете, этот Дамианович Парнокопытович вмешался со своими зеркалами… Теперь я точно уверена, что родилась в понедельник, и во время моего рождения птичка обломинго сидела над родильной… Я неудачница, Алекс.
Ласковое касание его губ у основания моей шеи и очень тихий смех.
— А я думал, ты этот танец устроила, чтобы меня позлить… за ту сережку… — И мужчина моей мечты лег рядом, глядя в потолок.
Вот и занялись… «секасом».
— Алекс, ты чего? — возмущенно спрашиваю я.
Он тяжело вздохнул и ответил:
— Думаю…
— О чем? — тут же полюбопытствовала я.
— О тебе, — спокойно произнес Алекс, затем повернулся на бок, и одна его рука отправилась в путешествие по моему телу. — Там, в ресторане, я планировал удушить тебя с особой жестокостью, а сейчас… О каких детях ты говоришь?
Я улыбнулась… Пусть Алекс не мой и пусть он вообще странный, но еще ни один мужчина с такой нежностью не произносил «о каких детях»… А он еще и пироги печет… цветы сажает, и глаза у него такие красивые…
— Алекс, — я потянулась к нему и прикоснулась к его губам, — знаю, что у нас ничего не получится, но как же сильно я люблю тебя…
— Сильно-сильно? — с загадочной улыбкой поинтересовался мужчина моей мечты.
— Очень-очень, — честно призналась я.
— Лика, — простонал Алекс, — Лика…
И внезапно я оказалась прижатой к его груди, а губы Алекса накрыли мои, и его тихий шепот заставил сладкую толпу мурашек пробежаться от кончиков ног до макушки:
— Останься со мной, Лика.
Самая лучшая фраза современности! Я улыбнулась и попыталась его поцеловать, но Алекс почему-то решил продолжить разговор:
— Лика, я не знаю, как уговорить тебя бросить все и улететь со мной, — он посмотрел в мои более чем удивленные глаза, — я не могу без тебя. Хотел бы, но не могу. Это как наваждение, как болезнь, как сумасшествие! Я постоянно думаю о тебе, я хочу слышать твой голос, я хочу видеть твою улыбку, и я так хочу тебя… Лика… останься со мной…
Я смотрела на него и уже была готова сказать: «Да!» — и остаться с ним… Но тут вмешался разум, и вместо «да» я прошептала:
— А в чем подвох?
Неприятное заключалось в том, что при этих словах самый идеальный мужчина во вселенной нахмурился, резко поднялся и начал мерить гостиничный номер уверенными шагами.
— У меня будет условие, Лика, — Алекс резко остановился и как-то строго взглянул на меня, — ты поклянешься… что никогда не оставишь меня. Никогда!
И чего я молчу? Самый идеальный мужчина на свете предлагает быть с ним до конца жизни, правда неизвестно, чьей жизни, а я… А я молчу и думаю. И как можно думать в такой ситуации? Да, я дура, но… он риантан армии Танарга. И что я знаю о нем, кроме того, что у него обалденный яблочный пирог получается и красивые розы растут? Хотя нет, я знаю и еще кое-что:
— А как же… она?
Алекс улыбнулся, подошел, сел на край кровати и произнес:
— Изарина станет моей женой, это уже решено.
— А кем буду я? — голос у меня вдруг стал дрожащим, сама от себя не ожидала.
— Ты будешь моей любимой женщиной, — ответил мой любимый мужчина.
Да, больнее всего нам делают те, кого мы любим.
— А если не соглашусь? — прошептала я и испугалась своих слов.
— А ты не согласишься? — взметнул бровь герой, который мог стать моим.
Жизнь с Алексом, в его идеальном мире, где цветут сады авейтиса, где нет нашего правительства, где так вкусно готовят, где он будет рядом… Где он будет почти моим. Но кем буду я? Содержанкой? Любовницей? Как долго?! Я не хочу быть просто проживающей в его доме, я хочу иметь свой дом. Свою семью. Своего мужчину. Детство в детдоме научило ценить собственность, и я… слишком долго я шла к тому, чтобы иметь свой дом, в котором будут расти мои дети, чтобы сейчас отказаться от всего! Я люблю тебя, Алессадро Девелри, люблю до безумия, но… я хочу быть твоей женой. Все или ничего, Алекс… Все ты мне не дашь, и мне остается лишь сказать «нет». Ты сам говорил, что я достойна большего! И я не хуже Изарины Арли!
— Алекс, — я грустно улыбнулась, — я люблю тебя, но та роль, что ты предлагаешь… это унизительно!
— Унизительно быть моей любимой? — спокойно переспросил он.
— Унизительно быть хуже дочери сенатора, — честно ответила я.
Алекс усмехнулся, подошел к окну, за которым раскинулась панорама ночного города, и еле слышно ответил:
