— Садись, — небрежно бросил вор.
Он не спешил начинать разговор. Годы жизни приучили его к тому, что минуты меняют мало, спешить следует лишь в том случае, если на тебя нацелено оружие или ты уходишь от погони. Разговор всегда может подождать.
— Как обычно: легкую закуску, лангет и водку? — официант склонился над Тихоном.
Тихон всегда испытывал неприязнь к мужчинам, работающим барменами и официантами. Его раздражала их угодливость, способность за деньги жертвовать собственным достоинством. Поэтому он смотрел мимо официанта, когда делал заказ.
— Водку из холодильничка или потеплее?
— Как всегда, — бесстрастно произнес Тихон.
Чем меньше вопросов задает официант, чем точнее ориентируется в обстановке, в настроении посетителя, тем дороже он стоит. Желание Тихона и его гостей бармен, вышедший обслужить гостя, угадал безошибочно. По легкой страдальческой гримасе на лице Хайтина он вмиг догадался, что тот болен язвой, а водку без закуски пил потому, что нервничал.
Фагот давно привык к чудесам, которые происходили при появлении Тихона. Их столик накрыли белоснежной крахмальной скатертью, хотя на остальных лежали лишь маленькие матерчатые салфетки. Большую тарелку бутербродов пришлось ждать не больше пяти минут, их резали на кухне в шесть рук. Намазаны икрой они были густо. Бармен поставил перед гостями три рюмки и три бокала для минеральной воды.
— "Боржоми", — сказал он, демонстрируя этикетку на стеклянной бутылке, и бросил короткий взгляд на Хайтина.
— Для твоей язвы подойдет, — усмехнулся Тихон и знаком показал бармену, что разливать водку не надо и лучше не надоедать гостям своим присутствием.
— Горячее для всех?
— Да. Но немного позже.
Хайтин пару раз кашлянул и покосился на Фагота. Он чисто интуитивно не доверял людям молодым, пусть даже за них ручались такие многоопытные, как Тихон. Вор заметил взгляд ювелира.
— Пусть он тебя не беспокоит, это мой человек, он не узнает тебя, если вы встретитесь в ментовке.
Тихий отломал узкую корочку свежего батона и принялся соскребать ею с бутерброда масло. В баре к чудачествам Тихона привыкли.
— Тихон, — вздохнул ювелир, — ты показал мне такую вещь, что я до сих пор не могу уснуть ночами.
— Извини, я думал, это искусная подделка.
— Не знаю, сколько ты потратил на то, чтобы заполучить эту вещь в свои руки, но сбыть ее тебе не удастся. — Тихон спокойно слушал ювелира. — Хватают всех подряд, — шептал Хайтин, — ювелиров, блатных. Менты словно с цепи сорвались.
— Знаю, — спокойно отвечал Тихон.
— Такого беспредела давно не было. Ты никому камень не продашь.
— Даже тебе? — усмехнулся карманник-щипач.
— Даже мне. Я не сумасшедший.
— И ты пришел мне дать дельный совет?
— Единственный реальный путь — распилить камешек, иного нет.
— Ты возьмешься за это? — ни один мускул на лице старого карманника не дрогнул.
— Нет, рука не поднимется. Я же говорил — это как мать родную зарезать.
— Тогда, как звучит твой совет? — глядя в глаза ювелиру, спросил Тихон и вновь принялся жевать корочку хлеба.
— Нет у меня совета, — отвечал Соломон Ильич таким тоном, будто бы речь шла о спасении человеческой жизни.
— Безвыходных ситуаций не бывает, — напомнил Фагот. Ювелир нервно оглянулся и тяжело вздохнул:
— Мне все мерещится, что за нами следят.
— Конечно, следят.
По спине Хайтина побежали мурашки. — Только не всегда, — уточнил Тихон, — и уж тем более не в этом месте.
— Ты, Тихон, можешь считать меня старым кретином, выжившим из ума стариком, но единственный совет, который я могу тебе дать — расстанься с камнем.
— Каким образом?
— Лучше всего вернуть его на место.
— Пойти на почту и отправить его ценной бандеролью? — усмехнулся вор.
— Только тогда они успокоятся и всех оставят в покое.
— И это говоришь мне ты, через чьи руки прошли килограммы бриллиантов? Вот так запросто расстаться с тем, что стоит миллионы зеленых?
— Но ведь это все равно, что... украсть луну с неба, — сказал ювелир, — украсть можно, но продать нельзя.
— Я не собираюсь делать государству такие подарки.
— Я знал, ты не согласишься.
— Ты только ешь, а почему не пьешь?
— Здоровье берегу, — ответил ювелир, но все-таки пригубил рюмку с водкой.
Тихон одним махом опрокинул спиртное в широко раскрытый рот и с удовольствием проглотил его.
— Постарел ты, Хайтин, и не только телом, но и душой. Если есть вещь, которая стоит денег, то всегда найдется способ ее продать.
— Сгоришь, Тихон.
— Я пока еще не знаю, как, но я толкну камень. Фагот просиял лицом.
— Кажется, я знаю выход, — сказал он. Тихон удивленно посмотрел на парня. К Фаготу он относился снисходительно.
— Ты знаешь выход? — улыбнулся вор.
— Еще в Писании сказано: «Слепец слепца водит, и оба падают в яму», — сказал ювелир.
— Я уже вспоминал Писание, эту же фразу.
— Выигрывает тот, кто опережает противника хотя бы на один шаг. Ты же сам меня этому учил? — вставил Никита.
Тихон, склонив голову на бок, посмотрел на Фагота. Вор наперед знал, что паренек ничего толкового предложить не сможет. «Ну, пусть себе немного пофантазирует».
— Пока ты, Тихон, идешь на шаг впереди. Но если будешь ждать, тебя догонят.
— Твой друг ювелир прав, от камня необходимо избавиться так же быстро, как ты избавляешься от документов, вытащенных вместе с портмоне. Камень нужно превратить в деньги.
— Это мы и без вас, молодой человек, знаем, — не выдержал ювелир.
— Погодите, — не очень-то любезно оборвал его Никита. — Представьте себя на месте ментов.
— Мне это западло. У них сейчас крыша едет, начальство требует вернуть камень в кратчайшие сроки.
— Найти его невозможно, ни просеешь же всю Москву через сито!
— Они пытаются просеять, — вставил Тихон.
— Думаю, уже завтра они сменят тактику. Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе. На их месте я организовал бы подставу. Покупателя на камень нет, значит, нужно его придумать. Осторожно пустят слух, что какой-нибудь сумасшедший миллионер желает купить бриллиант. Поселят его в крутой гостинице, выдадут под расписку из банка миллион баксов наличными, и будут ждать, когда продавец выйдет на него сам.
