Слуга протянул вторую чашечку с напитком графу, после чего забрал пустой поднос и удалился.
– Потрясающе, – Петр Петрович прикрыл глаза от удовольствия, наслаждаясь кофе, – просто великолепно.
Граф был весьма доволен такой реакцией. Кофе привозил ему купец Агафуров из далекой Бразилии. Сам Алексей не мог прожить без кофе и одного дня. Для себя требовал только настоящего в зернах. Обжаривала и мельчила уже дома его кухарка Мария.
Мужчины некоторое время молчали. Каждый погрузился в свои мысли. Через некоторое время граф осторожно поставил пустую чашку на блюдце и откинулся в кресле:
– Останетесь на ужин?
Петр покачал головой:
– Я бы с удовольствием, но у меня пациенты. По весне много простуженных, которые требуют моего внимания.
– Да, да, – граф понимающе кивнул в ответ. – Возможно, вы заедете ко мне в ближайшие дни?
– Я навещу вас в пятницу, будьте уверены.
Глава 2
На следующий день Петр Петрович читал истории болезни пациентов у себя в кабинете. Это была светлая комната с высоким потолком и огромными окнами, в углу которой стоял добротный стол из сосны и мягкое кресло, обитое потертой кожей. Простенький шкаф у окна с многочисленными папками бумаг и медицинских энциклопедий дополнял картину.
В дверь тихонько постучали. На приглашение войти в кабинет заглянул худенький паренек со светлыми волосами и лицом, усеянным многочисленными веснушками.
– А, это ты, Митрий. Входи, входи. Давно тебя жду. Ну, принес справку?
Парнишка подошел к столу и протянул доктору листок бумаги.
– Как вы велели. Прибежал в госпиталь к доктору Морозову, и как только получил справку, сразу назад.
– Хорошо, – доктор внимательно изучил содержание документа, – судя по всему, все многим лучше, чем следовало ожидать.
Ночью привезли рабочего с визовского завода с рвотой и высокой температурой. У Петра было подозрение на острую инфекцию, однако, если верить справке, пациент просто отравился жареными грибами, что съел дома.
Петр удовлетворенно сложил листок в тоненькую папочку и деловито сложил руки в замок.
– Митрий, у меня для тебя новое поручение. Ты должен сходить на Главный Проспект в Аптеку и купить лекарства по списку, который я тебе сейчас напишу. Это для моего подопечного, что живет на Пушкинской улице.
Доктор взял из нижнего ящика стола маленький желтый листочек и стал заполнять его ровным размашистым почерком.
– Купи и отвези по указанному адресу.
Паренек, переминаясь с ноги на ногу, громко шмыгнул носом.
– Что с тобой? – доктор внимательно посмотрел на Митрия.
– Ничего, просто устал немного.
– Ну, ничего, ничего. Выполнишь поручение и можешь быть свободен до самого вечера. А после почитаешь труды Сократа.
Петр протянул ему заполненный листок и кожаный мешочек с монетами. Митрий убрал мешочек в карман и направился к двери.
Десять лет назад Петр случайно заметил мальчика на Торговой площади. У того были взъерошенные волосы, в которых кишмя кишели вши, перепачканная мордашка, изодранные штаны и босые ноги. Ребенок был сильно истощен.
В поисках еды он блуждал в узких рядах рынка. Заглядывал за прилавки, где стояли мешки и ящики. Оглядывал торговые палатки и столы. Иногда громко просил милостыню у покупателей, но те только отмахивались от надоедливого попрошайки.
Полная продавщица в чепце и фартуке вынула из прилавка таз с отходами и плеснула содержимое на мальчугана.
– Кыш! Отребье.
Мальчик едва успел отскочить, но босой ногой наступил на башмак одной из покупательниц. Та заверещала и замахнулась на мальчика огромной корзиной. Ребенок чудом увернулся от удара и бросился бежать.
Петру стало жаль маленького беспризорника. Опираясь на трость, он уверенно последовал за мальчуганом в проулок.
Ребенок сидел на лестнице дома и тихонько плакал. Петр Петрович медленно приблизился и сложил руки на трость. Чтобы привлечь внимание ребенка, мужчина откашлялся.
Мальчишка поднял голову и испугано посмотрел на незнакомца. Он хотел уже бежать, но добродушное лицо и мягкая улыбка благородного мужчины не дали ему этого сделать. Незнакомец просто стоял и смотрел ему в глаза.
– Давно околачиваешься на городских улицах?
Мальчик молчал. Ему было страшно и в то же время любопытно. Доктор продолжил:
– Сколько тебе лет?
– Шесть.
– Хорошо, – Петр удовлетворенно улыбнулся, – для шестилетнего ты неплохо бегаешь.
Ребенок продолжал на него смотреть во все глаза.
– У тебя есть родители?
– Да, родители, еще четыре брата и три сестры.
Ребенок говорил внятно и четко.
– Далеко живут?
– Нет, здесь рядом.
Что-то было в этом мальчике такое, что задевало глубоко внутри. Что-то совершено особенное.
– Проводи меня к ним, я должен с ними кое-что обсудить.
Мальчик встал и вытер нос тыльной стороной ладони.
– Вы, наверное, хотите им на меня пожаловаться? Если так, то это совершенно напрасно, я ничего такого не сделал.
– Нет, нет, нет, – Петр продолжил серьезным тоном. – У меня к ним другой разговор.
Мальчик нерешительно почесал затылок, но все-таки сделал несколько шагов в сторону рынка.
– Отец все время пропадает с дружками на Хлебной площади. Мать должна быть дома. Обещайте, что не станете на меня жаловаться, а то мне несдобровать.
Петр пообещал, и мальчик направился вперед, показывая дорогу. Вместе они обошли рыночную площадь и свернули на Симановскую улицу.
Пока шли, мужчина смотрел на тоненькую фигурку мальчишки и думал о том, что должен сказать его матери. Должно быть, она будет совсем рада его предложению.
Мальчик свернул к двухэтажному дому и остановился перед лестницей черного хода.
– Нам наверх, – и двинулся по ступенькам, не оглядываясь на спутника.
– Твои родители снимают комнату?
– Нет, нас приютил двоюродный брат отца. Он управляющий этого дома.
Наверху из-за тоненькой двери послышался детский плач. Очевидно, дома кто-то был. Петр остановился у двери и посмотрел на мальчика. Он заметно нервничал, хотя и старался не подать вида.
Тоненькая рука толкнула дверь вперед, и та с громким скрипом отворилась. Внутри было темно, пахло затхлостью и грязным бельем.
– Мам, я дома, – однако вовнутрь он так и не решился войти.
В глубине квартиры послышались торопливые шаги. Что-то со звоном упало на пол, снова заплакал ребенок и послышался женский голос:
