– Думаешь? Я так не считаю. Этот голос просто, без всяких предисловий задает вопрос, типа, хочешь быть счастливой? Или хочешь, чтобы получилось то, о чем ты так долго и страстно мечтаешь? Это длится одно лишь мгновение, и у тебя нет времени, чтобы подумать. Ты должен дать ответ не мешкая. Быстро.
– Это дьявол и он искушает, – Анжела притянула к себе дымящуюся кружку и стала добавлять в нее сахар, – он испытывает тебя.
– Возможно, это что-то другое, ведь я не чувствую зла.
– Это вопрос с подвохом, но не станем спорить. В любом случае, это сделка. Ты либо на нее соглашаешься, либо нет.
– Сделка с высшими силами. Здесь нет никаких подписей или бумажных документов, клятв и крови. Здесь либо ты согласен, либо нет. И если ты согласен, обратной дороги нет.
– Вижу, мои уроки не прошли даром.
– Еще бы, – парировала Арина, вдыхая сигаретный дым, – этот голос я слышу очень часто. Правда, сейчас он немного трансформировался и уже вопросы задает иные. Однако, ты говорила о цыганках.
– Ах, да. – Анжела размешала сахар и отложила ложку в сторону. – Свекровь этой молодой девушки просила об обряде, который я должна была сделать. Смысл его в том, что после обряда в их семью приходит благоденствие и достаток. Дом, как говорится, полная чаша. Но нужна плата. Это обязательное условие. Без этого обряд не может свершиться.
Арина вопросительно вскинула тонкую бровь.
– И что же это?
– Ребенок. Они должны заплатить за свое счастье здоровьем одного из своих детей. Свекровь предложила младшего внука. Он родился пару недель назад. Младенец.
– А невестка? Что сказала она?
– Она молчала, не вмешивалась в разговор. Словно ее это никак не касается.
Арина выдохнула дым и потянулась за пепельницей.
– Если они соглашаются на обряд, что происходит с ребенком? Он умирает?
– Ребенок принимает на себя все несчастья семьи. Становится буфером всех отрицательных энергий, которые будут направлены на семью. Через несколько дней после обряда он заболеет. Станет инвалидом. Это может быть паралич или безумие. Обычно такие дети дольше тридцати лет не живут.
Анжела взяла горячую кружку и сделала несколько глотков чая. Наслаждаясь вкусом, ненадолго прикрыла глаза.
– Мне ужасно интересно, что ты им сказала?
– Я предложила той женщине, что постарше, взять вместо младенца одного из ее родных детей. Например, старшего сына. Ведь это тоже ребенок, в некотором роде.
Слушая цыганку, Арина хитро улыбнулась, стряхивая пепел.
– Я тобой горжусь.
– Еще бы. Почему должен страдать ни в чем не повинный младенец? Он ведь даже слово в свою защиту не может сказать. Мамаша тоже не особо защищала его. Тем более, что если свершается обряд, то удача в роду витает недолго. До тех пор, пока жив обреченный ребенок. Затем все рассеивается.
– То есть ты им вежливо отказала.
– Что-то типа того.
Анжела слабо улыбнулась, поправляя смоляные локоны. Цыганка была очень симпатичная: яркая и такая светлая. Хотя между бровей уже вылезла предательская морщинка.
Анжела всегда считала, что нет ведьм белых и черных. Магия одна. Только кто-то использует ее во благо, помогая людям. Ну а кто-то вершит темные дела.
– Как Полина?
– Почему ты задаешь этот вопрос? – потушив сигарету, Арина внимательно посмотрела на подругу.
– Да, так. Сдается мне, что дни ее сочтены.
Придвинув к себе кружку чая, Арина перевела разговор в другое русло и проболтала с подругой весь остаток дня. Было совсем темно, когда она возвращалась домой. На улице было тепло и безлюдно.
Глава 8
Ранним утром, когда первый луч солнца коснулся ее постели, Арина открыла глаза. Половина седьмого на часах. Пора вставать и идти на работу к Полине. Боже, как неохота!
Откинув одеяло, девушка встала с кровати и распахнула окно. За ним открылось ясное небо без единого облачка.
Арина быстро заправила постель, накинула халат и, собрав рыжие локоны в пучок, пошла в ванну. Еще в коридоре было слышно, что ее мать не спит, хлопочет на кухне.
– Мам, доброе утро!
– Аринка, – тон матери не предвещал ничего хорошего, – живо иди сюда.
– Черт, – девушка тихо выругалась, однако повиновалась.
Еле слышно она вошла на кухню и прикрыла дверь. Она всегда так делала, когда затевался скандал в квартире. Не дай Бог, соседи услышат, опять будут мать обсуждать. Ее и без того не особо жаловали.
– Да, мамулечка, – пропела Арина как ни в чем не бывало, падая на табурет у двери.
– Бесстыжая. Где опять вчера шлялась? Почему явилась поздно?
Ее холодные серые глаза были наполнены гневом, седые волосы неряшливо свисали из-под обруча. При каждом слове ноздри раздувались, а губы нервно подергивались.
Мать была семейным вампиром, питалась энергетикой дочери. Если та долго отсутствовала, провоцировала соседей или дворников на конфликт. Она так жила всю свою жизнь и не замечала этого.
В ответ на ее тираду Арина лишь по-детски улыбнулась в ответ и сладким голосом пропела:
– Мамулечка, я была у Анжелы в гостях. Если не веришь, позвони ей, она подтвердит.
– Опять была у этой? Я сколько раз тебе говорила, не ходи к ней! Она чокнутая. Я запрещаю тебе туда ходить! Слышишь? Чтоб больше я и слова про нее не слышала!
За ее спиной из кастрюли повалил пар. Через секунду белая пена вылилась на плиту.
– Вот зараза, опять убежало, – вскинув руки, мать кинулась к кастрюле.
Воспользовавшись паузой, Арина дотронулась до чайника. Он был горячим. Сидя на месте, девушка притянула к себе чашку и налила свежего чаю.
Мать всегда была такой, сколько Арина ее помнила. Ничего не изменилось. Даже в молодости Алла выглядела так, как сейчас. Только волосы были пепельными.
Она никогда не улыбалась, не пела песен, не шутила, она вообще не умела радоваться жизни. То и дело решала очередные проблемы, которым не было конца.
С мужчинами у нее не складывалось не только из-за скверного характера. Она просто элементарно не знала, что с ними делать. Как преподнести, что говорить, когда лучше помолчать, а когда вставить нужное слово. Искренне не понимала, почему ее бросают.
А все было просто. Мужчинам она доставалась легко, без лишних хлопот и затрат. То, что легко достается, не ценится.
К тому же, кому из них были нужны ее проблемы? Понятное дело, никому. Мать этого не понимала.
Арина считала, что пока над их семьей висит проклятье, их матери не стать счастливой. Она знала, что матери осталось жить не так долго. Она тяжело болела, у нее был рак желудка.
