Арина отбросила в сторону одежду и нырнула под пуховое одеяло. Стало тепло. Озябшими ногами она прижалась к его телу. Поцеловала в шею и погладила по щеке. Егор что-то пробурчал во сне.
Такой милый и такой родной. Перевернулся на бок, сонно притянул ее к себе. Девушка оказалась в его медвежьих объятьях. Надежных и крепких.
Арина улыбнулась и закрыла глаза.
Глава 13
Вечером следующего дня «четырнадцатая» остановилась у подъезда двухэтажного барака. Из машины выпорхнула рыжая девица и направилась ко входной двери.
Мать встретила Арину на пороге квартиры. Судя по ее вытянутым в тонкую нить губам и сердитому взгляду, она была не в восторге от позднего приезда дочери.
– Ты где шлялась? Видела хоть, сколько на часах? Мать места себе не находит, а она незнамо где! Могла ведь позвонить и предупредить!
– Мам, я ведь уже не маленькая. Не стоит так волноваться. Не сердись.
Но женщина не желала сдаваться. Уперев руки в боки, она продолжила читать лекцию:
– Дети каждый день пропадают. Родители бегают по больницам и моргам. Ты знаешь, что делают маньяки с такими, как ты? Знаешь? Вечно ищешь на свою задницу приключений! Вот увидишь: попадется тебе один такой маньяк, тогда вспомнишь материны слова!
– Мать, прекрати! – тон дочери заставил ее замолчать. – Нельзя своим близким желать такого. Думай, что говоришь!
– Я знаю, что говорю, я мать все-таки!
– Ты мать и, пожалуйста, помни об этом, когда метешь своим языком!
Что-то было в глазах дочери такое, отчего мать отступила на шаг. Арину всю трясло от негодования:
– Нельзя, ты меня слышишь? Нельзя желать такого никому! Это грех!
– Что ты знаешь о грехах?
– Достаточно, – огрызнулась девушка, скидывая на пол босоножки, – побольше, чем некоторые!
– Как ты со мной разговариваешь? Я тебе не подружка, – она замахнулась, чтобы ударить нерадивую дочь.
Арина резко оглянулась и посмотрела на мать таким взглядом, что у той онемела рука. От тупой боли та скривилась.
– Больно, – запричитала мать и сморщилась, облокотившись о стену.
Девушка молча посмотрела на нее, затем пошла на кухню. Боль в руке тут же отпустила. За спиной послышался сдавленный стон, когда Арина села на стул у окна.
– Мам, какие новости?
Словно ничего не произошло, девушка включила чайник и придвинула к себе вазочку с печеньем.
– Все хорошо, – послышался сдавленный шепот из коридора, – я тебе работу нашла.
– Ого, так быстро? И кем же? Опять уборщицей?
– Гувернанткой в доме у одного известного в определенных кругах писателя. Он мистические книжки пишет. Да ты наверняка его знаешь, он пишет про параллельные миры и прочую ерунду.
– Как зовут?
– Никита Антипин.
– Не слышала. Сколько лет ему?
– Около шестидесяти. При нем находится его помощница, Кларисса. Моложе его лет на десять. Женщина положительная, порядочная.
Скрипнула доска на полу. На кухню вошла мать. Не глядя на дочь, устало массируя руку, направилась к мойке.
– Странно, что они так быстро меня взяли. Наверняка были и другие кандидаты.
– Их устроили те рекомендации, которые написала Вера Ивановна. Что-то хотела же сделать, – бормотала под нос, – опять забыла.
– Мам, а платить сколько будут?
– Зарплата приличная, пятнадцать тысяч. На пять тысяч больше, чем у Веры.
Арина выбрала целое печенье из вазочки и надкусила. Оно оказалось сухое и немного с плесенью на вкус. Боже, когда закончится эта беспросветная нищета?
– Ладно, я согласна, когда приступать?
– Ты должна выйти завтра. Боюсь, как бы они кого другого не нашли.
– Ясно, – Арина отложила недоеденное печенье в сторону, – завтра – значит завтра. Чаю будешь?
– Нет, пойду постираю.
Мать подошла к столу, взяла недоеденное дочерью заплесневелое печенье, покрутила в руках и отправила в рот.
– Вкусно. Что есть-то не стала?
– Передумала, – ответила девушка, глядя на жующую мать.
Алла всегда была такой. Не чувствовала других людей, не понимала и не хотела понимать. Бабушка про нее рассказывала, как та в детстве часто ябедничала на других детей и придумывала истории, чтобы выглядеть правильной умницей. За это ее дети не любили и били, когда рядом не было взрослых. Но все было без толку.
Когда Алла стала старше, ее взгляды на жизнь не улучшились. Наоборот, она стала озлобленной. Искренне не понимала, почему у Ленки с первого этажа, отчаянной интриганки с подмоченной репутацией, так много друзей. Неужели никто не видит, что она за человек? Неужели не понимают, что она пьяница и быдло? Алла даже пыталась ее разоблачить, выставить посмешищем перед всем двором. Но все обернулось иначе. Не Ленку она тогда опозорила, а себя.
Дело было летним вечером. В квартире у той блудницы рекой лилось вино и играла музыка. Из-за противного смеха невозможно было уснуть. Алла вышла на лестничную площадку и забарабанила в дверь мерзавке.
Никто не открывал. А когда дверь наконец-то распахнулась, в подъезд вывалились трое пьяных мужчин. Их красные лица, затуманенный взгляд и тяжелый запах алкоголя Аллу просто взбесили. Она чуть ли не подпрыгнула на месте от такой наглости. Она ворвалась в злополучную квартиру и, не разбирая, кто и что там делает, стала орать:
– Да когда, наконец, все это закончится? Что за бордель? Я жаловаться в обком буду. Спуску тебе, Ленка, не дам! Вот увидишь, посадят за твой блуд тебя и всех твоих дружков-забулдыг к чертовой матери!
В момент смолкла музыка, и в квартире воцарилась мертвая тишина. Все, кто был в комнате, молча смотрели на раскрасневшуюся Аллу. Алла наконец огляделась. Когда до нее дошло, что перед ней никакие не забулдыги, не алкаши и не бомжи, она растерялась.
На диване напротив Аллы сидели двое мужчин. Один из них держал в руках карты и курил сигарету. Второй небрежно усмехнулся и отставил на столик недопитую рюмку водки, а потом с ловкостью хищного зверя поднялся с дивана и подошел к незваной нахалке.
В угнетающей тишине послышалась звонкая пощечина.
– Пошла вон! – мужчина был напряжен.
– Как вы смеете? – это был истеричный шепот испуганной женщины.
– Смею, – его голос был полон презрения, – еще как смею. Если еще раз услышу про тебя хоть одно только слово, клянусь, что ты и твоя семья отправитесь у меня собирать грибы в распрекрасный Магадан. Тебе все ясно?
Женщина инстинктивно поняла, что эти мужчины вовсе не забулдыги. Одежда на них была по тем временам очень модная и дорогая. Колючий взгляд и уверенные движения во всем, что они делали, настораживали. И, как оказалось, не зря.
