Он всего лишь священник, внушал себе Стоун.
Корца еще на мгновение задержал свой взгляд на Джордане, затем быстро отвел глаза и обвел ими помещение усыпальницы.
— Вы слышали меня, падре? Я ведь задал вам вопрос.
Слова, сказанные преподобным, были едва слышными, произнесенными на выдохе, ответа на поставленный вопрос в них не было:
— Церковь обладает преимущественным правом на все то, что находится внутри этой усыпальницы.
Корца сделал шаг, чтобы обойти Джордана. Тот схватил его за руку — но поймал лишь воздух. Падре каким-то образом увернулся и с достоинством подошел к раскрытому саркофагу.
Джордан последовал за ним, заметив, что взгляд преподобного остановился на девочке, пригвожденной к стене; при этом его лицо не выражало ничего. Корца заглянул внутрь пустого саркофага, заметно напрягся и застыл на месте.
Эрин, отойдя от стены, приблизилась к падре. Она держала в руках свой мобильник, надеясь услышать сигнал Сети и сбросить свои фотографии куда-нибудь, где они были бы в безопасности, — исследователь остается исследователем в любых обстоятельствах.
Как только она приблизилась к саркофагу, Джордан встал между ней и Корцой. Почему-то ему не хотелось, чтобы она находилась рядом с этим странным священником.
— Это уже запрещенная для посторонних зона, — предупредил он.
Перельман, держа руку на кобуре, поддержал его:
— Вам не следует находиться здесь, падре Корца. Израильское правительство установило строгие ограничения в отношении вашего посещения этого места.
Священнослужитель игнорировал слова и того, и другого — он пристально смотрел на Эрин.
— Вы нашли какую-нибудь книгу? Или каменный блок вот такого размера?
Он развел руки в стороны, показывая размер блока. Эрин покачала головой.
— Ничего подобного мы не нашли. Только эту девочку. Похоже, немцы опустошили эту усыпальницу во время войны.
Его единственной реакцией на ее слова было лишь то, что глаза его чуть сузились.
Да кто он, этот парень?
Джордан положил руку на приклад своего пистолета-пулемета и не спускал глаз со священнослужителя, ожидая его дальнейших действий. Падре, вероятно, считал, что молчаливость и быстрота движений являются основными аспектами поведения, вызывающими уважение людей, однако пока в его действиях не было заметно ничего угрожающего.
Периферийным зрением Джордан заметил, что рука Маккея потянулась к ножу.
— Спокойно, капрал, — приказал он. — Отставить.
Падре, не обративший внимания на движения Маккея, вдруг настороженно замер, не завершив поворота и направив ухо в сторону, откуда послышался какой-то звук. Он смотрел в глаза Джордана, но сказанные им слова относились ко всем:
— Вы все должны уйти отсюда. Немедленно.
В последнем слове слышалось явное предостережение.
О чем он вообще говорит?
Ответ на этот вопрос прозвучал из наушника Джордана — внезапно раздавшийся крик, крик крови и боли, столь неожиданный, отчаянный и резкий, что он, казалось, минуя уши, вонзился прямо в мозг.
Сэндерсон.
Сверху.
Крик резко оборвался, и наступило абсолютное молчание.
— Сэндерсон! Ответь! — кричал Джордан, теребя укрепленный на шее микрофон.
Ответа не было.
— Капрал, ответь!
Священник быстро пошел к дверному проему. Купер и молодой израильский солдат преградили ему путь отхода. Все, кто был в усыпальнице, подняли оружие.
Дойдя до порога, падре поднял лицо кверху, к потолочному своду; все его тело напряглось, он стал похож на большого кота, готового к драке. Слова, которые он затем произнес, напрочь смыли остатки еще теплившегося в них хладнокровия.
— Прижмитесь плотнее к стенам. — Он обернулся и посмотрел в глаза Джордану. — Делайте то, что я говорю, иначе вы все умрете.
Джордан взял оружие на изготовку.
— Вы что, падре, угрожаете нам?
— Не я. Те, кто идет сюда.
17 часов 07 минут
Эрин всеми силами стремилась понять, что происходит. Она и преподобный смотрели в глаза друг другу. На мгновение выражение страха появилось на его бледном лице, и этого было достаточно, чтобы ее сердце чуть не выпрыгнуло через горло. Эрин поняла, что его волнует их безопасность, а не его собственная. Его глаза наполняла жуткая тоска, когда он отвернулся в сторону, — словно уже оплакивал их.
Во рту у Эрин пересохло; она попыталась сглотнуть, но не смогла.
Однако Джордан явно не собирался сдаваться без боя:
— Что происходит? Я оставил своих людей наверху. Так же как и лейтенант Перельман.
Ответом был тот же скорбный взгляд священника, а потом он сказал:
— Сейчас они уже мертвы. Вы тоже будете мертвы, если не…
Вдруг Купер, стоявший возле дверного проема, издал громкий протяжный вздох. Все сразу повернулись в его сторону. Он открыл рот, но вместо слов из него хлынула кровь. Боец рухнул на колени и тут же ткнулся лицом в пол. Из его шеи, под самым основанием черепа, торчала черная рукоять кинжала.
Эрин закричала. Солдаты, все как один, подняли оружие. Она отступила назад, за их спины — за линию огня.
Позади тела Купера появилось что-то черное, объемное, и из тени выступила фигура человека. Джордан дал по ней очередь, грохот выстрелов заполнил все замкнутое пространство усыпальницы. Тень снова превратилась в темноту — но перед этим она схватила молодого израильского солдата, все еще стоявшего перед дверным проемом. Эрин уловила взглядом, как сверкнула сталь, после чего солдат, сбитый с ног, исчез в черном туннеле.
Джордан не стрелял, опасаясь, что его пули могут попасть в солдата.
Раздался вопль, полный ужаса, — и наступила тишина.
Лейтенант Перельман, пошатываясь, сделал шаг вперед, держа оружие наготове.
— Марголис!
Рука священника в черной перчатке отодвинула израильтянина назад. Твердо и решительно.
— Оставайтесь здесь, — предупредил Корца.
Однако его собственные действия были прямо противоположными его словам. Он тряхнул запястьем, и между его пальцами, словно материализовавшись из воздуха, появилось лезвие. Было видно только острие; в его рукаве скрывался посеребренный серповидный кинжал, похожий формой на коготь какого-то доисторического хищника.
Почти сразу же из темноты донесся дикий продолжительный вопль.
От страха Эрин почти парализовало и словно пригвоздило к месту, на котором она стояла.
Даже закаленные и немало повидавшие солдаты почувствовали то же самое. Джордан оттащил Эрин подальше от дверного проема. Маккей и Перельман, направив оружие на вход, прикрывали их с боков. Отступив и перегруппировавшись, они укрылись за саркофагом.
