– Тогда ты был маленький, глупый! А сейчас ты плавать
будешь, на экскурсии съездим, пещеры посмотрим. Хочешь в пещеру?
– Я в деревню хочу, – тихо сказал Костя,
отвернувшись в сторону и копаясь в шкафу с посудой.
Маша вздохнула и села на табуретку.
– Хорошо, – устало согласилась она. – Я
попробую еще раз поискать – может быть, нам сдадут какой-нибудь домик на лето.
Не на все три месяца, конечно, – на все денег не хватит, – но хотя бы
на два. И не разоряй ты шкаф, твоя немытая чашка в раковине стоит!
На следующее утро Маша накупила газет и села звонить по
объявлениям. Она успела сделать три звонка и выяснить, что ни один из вариантов
ей не подходит, когда телефон в ее руке дернулся и заверещал так, что она
вздрогнула.
«Костя, поганец, опять звонок поменял!» – мелькнуло у нее в
голове, пока она нажимала кнопку соединения. И вместо того чтобы сказать
«алло», она грозно выдохнула в телефон:
– Придешь домой – убью!
В телефоне повисло молчание, а затем мягкий женский голос
осторожно спросил:
– Маша, ты? Это Вероника. Извини, я, наверное, не
вовремя…
Вечером Костя валялся на диване, а радостная Маша разбирала
вещи в шкафу, откладывая в сторону то, что нужно взять с собой, и пересказывая
сыну утренний телефонный разговор.
– В общем, тетя Вероника с мужем приглашают нас к себе
на все лето. Представляешь? Бесплатно! Костя, ты знаешь, как там у них здорово?
– Мама, да помню я, мы же вместе ездили! Ты забыла все,
что ли?
– Точно, забыла, – рассмеялась Маша, покачав
головой. – Они же в прошлом году на выходные нас приглашали. Надо же,
совсем из головы вылетело…. Ну что, ты рад?
– Рад, конечно. Жалко только, что у них Димка
маленький, а то было бы совсем здорово.
– Во-первых, не такой уж и маленький – ему уже восемь
лет. Во-вторых, зато Ирка большая.
– Ирка – девчонка, – возразил сын. – Девчонка
– это не то. В деревне принципиальна мужская компания.
– Где ты таких выражений набрался? – изумилась
Маша. – От отца, что ли? Будет тебе мужская компания, все будет! И друзей
новых найдешь, и с Димкой найдете чем заняться. Все будет.
Она замерла около полки со свитером в руках, глядя поверх
Костиной головы. Господи, как неожиданно и как хорошо! Они поедут на дачу к
Веронике, и можно будет провести там целое лето! Подумать только, целое лето…
Долгое, теплое, счастливое лето.
Глава 2
Дмитрий, муж Вероники Егоровой, никогда не называл мать жены
иначе, чем Юлия Михайловна. Иногда – «она», но все понимали, о ком идет речь.
– А ты рассказала про нее? – спросил он,
подтаскивая сумки с продуктами к багажнику старенькой «девятки».
– Сказала, – вздохнула Вероника и положила пакет
на заднее сиденье.
– И что Маша?
– Митенька, она так обрадовалась приглашению, что,
кажется, даже не слушала меня особенно. Нет, слушала, конечно, только всерьез
не восприняла. Подумаешь, ну живет еще в доме больная старуха… Дом-то большой,
места хватит на всех.
Вероника услышала от Маши, что ей с Костей негде отдыхать,
две недели назад и теперь предложила поехать к ним на дачу в Игошино.
Во-первых, ей искренне хотелось помочь приятельнице, к тому же она знала, что
Машка – человек необременительный, легкий в общении и жить с ней – одно
удовольствие. Во-вторых, имелась у Вероники и другая веская причина. «Может
быть, Юля хотя бы при Маше будет вести себя прилично? – с отчаянием думала
она. – Все-таки посторонний человек, с ребенком… А Димка станет с Костей
играть, и, даст бог, мальчику будет не до бабушки».
Митя погрузил сумки в багажник, сверху положил связку
зеленых бананов и поднял голову. Из окна третьего этажа на него смотрели две
приплюснутые мордочки – Димкина и Иришкина. «Тварь, – мелькнуло у него в
голове при взгляде на детей. – Мерзкая, уродливая тварь. Уже сидит в доме,
как паук, ждет, когда я привезу Веронику и детей». А вслух сказал:
– Когда Маша с сыном приедут?
– Завтра, ближе к вечеру, – отозвалась Вероника,
запихивая пакеты между сиденьями. – И очень хорошо, что не раньше: успеем
все разобрать, в доме прибраться…
«Подготовиться», – хотела добавить она, но не добавила.
Подготовиться к тому, что ожидало их в игошинском доме, было нельзя. И уж тем
более нельзя было подготовить к этому Машу с ее сыном-подростком. Впрочем, за
мальчика Вероника волновалась меньше всего. Костю она хорошо помнила по его
предыдущему визиту – веселый, жизнерадостный мальчишка, которому и дела-то не
будет до того, кто там еще живет в одном с ним доме. Вот Димка…
И она вслед за мужем озабоченно подняла глаза к окну, откуда
таращилась теперь только мальчишеская физиономия.
– Иришка уже спускается, наверное, – раздался
голос мужа. – Пойду за Димкой.
– Свет не забудь выключить, – напомнила Вероника,
хотя знала, что на мужа можно положиться больше, чем на себя саму: все проверит
и закроет на десять замков.
Оставшись одна около машины, она в пятый раз пересчитала
пакеты, хотя еще в прошлый раз забыла, сколько их должно быть. Мытые яблоки
лежали на виду – ехать до Игошина предстояло три часа, дети, как всегда,
проголодаются.
Вероника Егорова вспомнила яблоневый сад около их
деревенского дома – небольшой, но со старыми, раскидистыми деревьями,
представила мать, ковыляющую по саду, и ее пробрал озноб, как от холода.
* * *
Веронику с детства воспитывала бабушка. Мать появлялась
редко – забегала на полчаса, съедала поставленную хмурой бабушкой на стол
тарелку супа и исчезала, бросив перед уходом что-нибудь обидное. Например:
«Что-то Верка на блоху стала похожа…» Вероника никогда не видела блох, но
знала, что они маленькие и противные. Маленькой и противной быть не хотелось.
– Ты ее не слушай, – успокаивала бабушка, видя,
как насупилась девочка после ухода матери. – Болтает, что на язык попадет.
Всегда такая была. Не бери на сердце.
Бабушка часто повторяла: «Не бери на сердце», и почти всегда
это относилось к матери Вероники. Юлия Михайловна вела свободную жизнь,
считала, что главное – собственное счастье, а хрупкая болезненная девочка
мешала обретению этого счастья. Ее нужно было водить в садик, одевать, умывать…
Нет, Юля Ледянина не хотела ничем таким этим заниматься. Конечно, деньги она
подкидывала, но воспитывать – увольте!
Вот потому-то Вероника с бабушкой жили в своей квартире, а
мать – неизвестно где. Иногда она даже оказывалась в другом городе, и тогда
Вероника не видела ее по нескольку месяцев.
Когда она училась в шестом классе, мать исчезла на целый год
– искать счастья в Сочи. Потом однажды приехала поздно вечером – голодная,
тощая, как бродячая кошка, с лихорадочным блеском в глазах. Вероника должна
была спать, но проснулась от голосов, подкралась к двери и смотрела на женщину,
которая сидела к ней спиной. Темные ее волосы вились, спускаясь до лопаток.
Вероника очень радовалась, что у нее самой волосы светлые, заплетенные в косички,
совсем непохожие на Юлины.
