– Кажется, к нам Макар идет, – сказала она.
Но человек, шедший по дороге, вовсе не собирался заходить к
ним – он направлялся к магазину.
Бабкин привстал и тоже посмотрел в окно.
– Это не Макар. – Он вернулся обратно и принялся
купать в сметане очередной сырник. – Это студентик, который тут дачу снял
на лето. Похож на Макара, но только отдаленно.
– А я его знаю, – внезапно сказала Ирина,
подошедшая к окну. – Дядя Сережа, я его знаю! Он к нам приходил!
– Когда? – удивилась Маша.
– После того, как папу арестовали. – В голосе Ирины
слышалось возбуждение, и Бабкин отпустил свой сырник, глядя на раскрасневшуюся
девочку. – Он очень странный… мы с ним чуть не подрались.
И она рассказала изумленным Маше и Сергею подробности визита
Копушина.
– Почему же ты нам ничего не сказала? – возмутилась
Маша. – Мы бы с ним поговорили!
– Мне самой было неловко, тетя Маша, – призналась
Ира. – Я на него так набросилась… Прямо хотелось ему лицо расцарапать,
честное слово! А потом подошел Степан Андреевич и порвал ему футболку.
– Степан Андреевич? – переспросил внимательно
слушавший Бабкин. – Лесник?
– Да, Лесник. Он его прогнал и велел ко мне и к маме
больше не подходить.
– А что этот… Раскольников?
– Раскольников? – Глаза Ирины расширились. –
Ничего себе фамилия! Он… в общем, он ушел. Когда Степан Андреевич разорвал ему
футболку, у него лицо стало белое, такое, как будто он его застрелить был
готов, только ему пистолета не хватало. Ой… – Девочка перевела беспомощный
взгляд на Машу. – Тетя Маша, ведь Лесника…
– Понятно, – торопливо сказал Бабкин и снова
подошел к окну, наблюдая за студентом, возвращающимся из магазина. – Вон
он идет, наш красавец.
– Сразу видно, что приезжий, – пренебрежительно
заметил Костя.
– Почему?
– Потому что все местные знают, что магазин раньше
двенадцати не откроется. Если продавщица проспится к тому времени. А если не
проспится – то в обед.
Маша только собиралась спросить, откуда у ее сына такая
осведомленность, как Бабкин пошел к двери, утирая на ходу губы полотенцем.
– Спасибо за завтрак, – быстро сказал он. –
Господин Раскольников решил прогуляться, а я хочу составить ему компанию. Не
стоит упускать такой прекрасный случай.
И торопливо вышел, оставив последний сырник плавающим в
тарелке со сметаной.
Сергей прошел несколько шагов, но тут калитка соседнего дома
отворилась, и оттуда вышел Макар.
– Здорово! – Бабкин увлек его за собой, не спуская
глаз с фигуры студента, завернувшего в прогон. – Пошли, дело есть.
– Как спалось? – осведомился Макар. – Я
провел незабываемую ночь, шарахаясь по огородам.
И в ответ на безмолвный вопрос в глазах напарника Илюшин
коротко рассказал, как выслеживал ночью убийцу, а наткнулся на любовников.
– Это противно, но не противозаконно, – закончил
он. – А теперь признавайся, куда мы идем.
В двух словах Сергей повторил ему рассказ Ирины и остановился.
Они уже вышли за деревню и теперь стояли на проселочной дороге, от которой чуть
дальше ответвлялась тропинка, ведущая на озеро. На нее-то и свернул тот, кого
они преследовали.
– Макар, подожди… – Бабкин помотал головой, словно
прогоняя сон. – На хрена мы за ним пошли, а? Что-то я со всеми этими
убийствами совсем стал плох на голову. Идет себе чувак на озеро, а мы с тобой
за ним, как дети. Пошли обратно.
И он сделал шаг назад, но Макар удержал его, нахмурившись и
напряженно обдумывая что-то.
– Нет, давай все-таки еще пройдемся. День хороший,
птички поют… Я, правда, не завтракал, но с помощью твоей тети компенсирую
обедом. А также полдником и ужином.
– Зачем, Макар? – Бабкин стоял на месте,
непонимающе глядя на него. – Ну ладно, я сглупил, так зачем продолжать
глупость?
Но Илюшин уже шагал по дороге, высматривая Раскольникова,
успевшего скрыться вдали. Бабкин тяжело вздохнул и пошел за ним, жалея, что с
утра надел штаны, а не шорты. День становился жарким.
Родион Копушин торопливо шел по тропинке, иногда сбивая
ладонью кузнечиков с цветов. Шмелей и пчел не трогал, потому что кусачих
насекомых он панически боялся. Ему вообще не нравилось идти по полю, но
деваться было некуда – место он выбирал сам, и выбирал тщательно. Правда, один
раз ему все равно не повезло – его заметили двое приезжих, но тогда он
выкрутился. Второй раз ошибку допустить нельзя, тем более что в деревне
постоянно крутятся новые оперативники, присланные в дополнение к старым.
«Идиоты! – фыркнул Родион. – В малюсенькой деревне
не могут найти убийцу».
Он вспомнил про мужика, которого арестовали после его
показаний, и неприятная мысль кольнула Копушина: после второго убийства
арестованного могут и отпустить. Кто знает, что придет в голову придуркам,
ведущим расследование. Если бы Родион мог, то сделал бы все, что только
зависело от него, чтобы отец маленькой дряни, посмевшей ударить его, оставался
за решеткой. Он помнил ее лицо – жалкое, растерянное, когда он с таким
удовольствием смеялся над ней. О том, что потом пришел Лесник и что тот сделал,
Копушин предпочитал не вспоминать, хотя глубокое, радостное удовлетворение
поднималось в нем при одной только мысли: его обидчик лежит сейчас в морге с
расколотым черепом, и патологоанатом вырезает из него печенку.
Насчет вырезания печенки Копушин придумал сам, поскольку
понятия не имел, что именно делает с трупом патологоанатом. Но деталь пришлась
ему по вкусу. «Надо бы запомнить, – сказал он себе. – Потом
пригодится».
Впереди показалось раскидистое дерево, и Родион остановился,
приглядываясь. Затем свернул с тропы и пошел по полю, раздвигая руками цветы и
колоски.
– Куда это он? – удивился Бабкин.
Они провожали взглядом студента, приближающегося к липе. У
Макара мелькнуло нехорошее подозрение, но он прогнал его от себя.
– Меду решил набрать, – отозвался он. –
Может, там улей в дупле? Кстати, а он не сказал нам, где учится?
– Не-а. Зачем тебе?
– Так, – неопределенно ответил Макар, –
просто подумалось. Знаешь, Серега, пойдем-ка за ним. Есть у меня одно гаденькое
предчувствие…
Бабкин только хмыкнул в ответ. Если Илюшин говорил, что у
него есть предчувствие, то в девяти случаях из десяти оно оправдывалось. Ему
самому казалось, что, как и в прошлый раз, они наткнутся на студента,
валяющегося на травке и с удовольствием посмеивающегося над ними. Дураком Бабкину
выглядеть не хотелось, но спорить с Макаром было бесполезно.
Утирая со лба пот, он поплелся за другом, опередившим его на
десять шагов. Макар шагал по полю легко и непринужденно, как по пешеходной
улице. «Словно тренировался», – пыхтя, подумал Бабкин. По спине стекали
ручейки пота, и он с вожделением предвкушал, как окажется в прохладной тени
дерева, раскинувшего зеленые ветви над травой. «Фиг с ним, со студентом, –
решил Сергей. – Пусть смеется. Лишь бы дойти скорее».
