Митя встал, и дети дружно встали вместе с ним.
– Маша, мы принесем мяты для чая, – сказал
Митя. – Смотрите, без нас не начинайте.
Когда он вышел, Бабкин забрал у Маши нож, несколькими
точными движениями разрезал пирог и негромко спросил:
– Ты заметила, какие они счастливые? Елки-палки, как бы
они с Ледяниной дальше жили, вот в чем вопрос?
Маша посмотрела на него, удивленная совпадением их мыслей.
Одна идея начала вызревать у нее, и эта идея при ближайшем рассмотрении
нравилась ей все больше и больше. Она так честно и призналась:
– Сережа, у меня появилась идея. Давай ее с тобой
обсудим потом, когда чаепитие закончится.
– Идет, – кивнул Бабкин. – Обсудим.
Поздно вечером, оставив Костю в кровати с Лукьяненко в
обнимку, Маша спустилась вниз. Димка спал, Макар ушел домой, Вероника с Митей и
Ириной сидели на веранде, а вокруг настольной лампы кружилась пушистая
коричневая бабочка.
– Сергей сказал, что сейчас придет. – Вероника
подняла на Машу глаза, снова ставшие светло-голубыми.
– Тогда я его на улице подожду, – решила Маша и
спустилась во двор, плотно прикрыв за собой дверь, чтобы в дом не залетали
комары.
Бабкин появился спустя три минуты и сел на скамейку рядом с
ней.
– Выкладывай свою идею, – сказал он. –
Кстати, она у тебя длинная? Если длинная, можем по деревне прогуляться.
– Она у меня короткая, – ответила Маша,
примериваясь, с чего бы начать – с самой идеи или с аргументации. –
Аргументов в ее пользу много, а сама идея – маленькая. Но может принести
неплохие дивиденды.
– Да? – оживился Сергей. – Ну-ка,
поподробней.
– Я тебе предлагаю на мне жениться, – легко
сказала Маша, качая ногой. – Или даже вот как: я тебе предлагаю руку и
сердце. На колени становиться не буду, потому как это пережиток, –
предупредила она. – А главное – тут насекомые ползают. И крапива попадается.
Ну что, как тебе моя идея?
Бабкин ошарашенно помолчал, осмысливая услышанное.
– А… а какие аргументы за? – осторожно
поинтересовался он.
– Во-первых, я тетенька финансово независимая, –
начала перечислять Маша. – Во-вторых, у меня уравновешенный характер. В-третьих,
мы с тобой подходим друг другу. В-четвертых, ты хорошо ладишь с Костей.
В-пятых, ты готовишь умопомрачительные блины… За такие блины тебе все
прегрешения можно простить авансом.
– Я и суп могу варить, – заметил Бабкин. –
Грибной.
– Ты уже цену набиваешь, – строго сказала
Маша. – Но, в общем, я могу считать это дополнительным аргументом в пользу
нашего брака.
Сергей усмехнулся в темноте.
– Сколько тебе нужно времени «на подумать»? –
деловито осведомилась она. – Суток хватит? Или ты сразу соглашаешься?
– Ага, ишь какая, сразу… – хмыкнул Бабкин. –
Даже не думай. Правда, пока что я только аргументы за услышал. А где против?
– Против сам придумаешь. – Маша встала, потому что
на крыльцо вышла Вероника и начала вглядываться в темноту.
– Маша, – негромко позвала она, – тебя Костя
искал. Ты еще здесь?
– Здесь, здесь, – отозвалась Маша, выходя из
темноты. – Что ему, обормоту, не спится?
Она обернулась к Сергею и помахала рукой.
– И все?! – удивился Бабкин. – А где поцелуй
на прощанье?
– Поцелуя не будет, чтобы на твой мозг не влияли
дополнительные факторы, не поддающиеся логическому анализу, – объяснила
Маша. – Тебе нужно рассуждать здраво, вот и рассуждай. У тебя целые сутки
впереди. Спокойной ночи!
Сергей зашел в комнату, нащупал выключатель на стене, но включать
свет не стал. Илюшин посапывал на диванчике, перемежая посапывание негромким
храпом.
– У меня к тебе предложение, Макар, – сказал
Бабкин, глядя в темноту. – И вопрос. И не притворяйся, что спишь.
– Сначала вопрос, – разрешил друг, прекратив
сопеть и храпеть. – Только я лампу включу, чтобы видеть твое
одухотворенное лицо.
Он протянул руку и щелкнул переключателем. Ночник зажегся и
осветил взъерошенного Макара.
– Как ты догадался? – Бабкин сел на
табуретку. – Макар, ну вот как ты догадался, а? – повторил он то, что
мучило его третий день. – Слушай, я терпел, пытался понять, но честно могу
признаться – все равно не понимаю. У нас же ничего не было! Ни-че-го! Никаких
данных. Никаких улик. Макар, мы же с тобой как раз говорили об этом, когда шли
к Веронике. А потом ты вдруг спросил у Царевой, зачем она убила Ледянину.
Он покачал головой, и на лице его было написано такое
искреннее, почти детское недоумение, что Макар чуть не расхохотался.
– Правда, откуда ты узнал, что убила она, а? – не
успокаивался Бабкин – Илюшин, признавайся! Откуда?
– Да не знал я! – с легким раздражением ответил
Макар. – Серега, я понятия не имел, что именно Царева убила мать Вероники.
– То есть как?! – не понял Бабкин.
– Да так, просто. Не знал – и все. Очевидно было, что
убийцу нам не вычислить. Но круг подозреваемых можно было сузить с вероятностью
девяносто девять процентов до тех, кто общался с Ледяниной последнюю неделю. В
него входили Вероника, ее муж, их дети, вся семья Балуковых, Лесников и Царевы,
мать и дочь. Да, и Маша. Я выстроил всех по ранжиру… Понимаешь?
– Нет. Каким образом?
– В конец списка попали те, кому сложнее было убить
Ледянину: например, сын Егоровых. Или старшая из Балуковых, Галина, – она
всегда на виду. После них шла сама Вероника Егорова, поскольку у нее не
подходящий для подобного убийства склад характера. Кстати, и старшего Балукова
я отнес сюда же: для него подобное убийство было бы несвойственно, он скорее
подходил на роль того, кто убил Лесника.
Макар сел на кровати и потянулся к тумбочке. Похлопал по ней
рукой и нащупал маленький листочек из блокнота тетушки Дарьи, в котором она
записывала рецепты.
– Вот, посмотри. – Он протянул листок Сергею.
– «Дима Егоров», – прочитал Бабкин верхнюю строку.
Затем в столбик стояло: «Галина, Алексей, Светлана Царева». А следующие имена
почему на одной строчке?
– Потому что я их оценил примерно одинаково, –
объяснил Макар. – Грубо говоря, Катерина Балукова, ее сын и муж набрали бы
семь баллов по десятибалльной шкале.
– И Дмитрий Егоров, – бросив взгляд на листочек,
добавил Сергей. – Ты считал, что он мог быть убийцей?
– Вполне, – кивнул Илюшин. – Почему бы нет?
Но первым в списке претендентов оказался не он.
– «Царева», – прочитал Бабкин самую нижнюю запись,
обведенную дважды. – Но почему?!
– Имела возможность и знала порядки в доме, –
начал перечислять Макар. – Была поражена поведением Ледяниной. Очень
религиозна, а следовательно, нетерпима. Пережила глубокую трагедию. Находилась
в состоянии постоянного стресса из-за болезни внука. Ну и, наконец, панически
боялась, что дочь откажется от ребенка. Суммируем – получаем Цареву в качестве
наиболее вероятного кандидата на роль убийцы.
