– Давать клятву в чем?
– В том, что они убьют его, ясное дело.
– Понятно.
Инспектор Нил произнес свою реплику так, будто миссис
Маккензи сказала сейчас нечто вполне естественное.
– И они это сделали?
– Дональд уехал в Дюнкерк. И не вернулся оттуда. Я
получила телеграмму. «С прискорбием сообщаем, погиб в бою». Да только не тот
был бой, к которому я его готовила.
– Мне очень жаль, мадам. А ваша дочь?
– Дочери у меня нет, – ответила миссис Маккензи.
– Вы только что о ней говорили, – поправил ее
Нил. – Ваша дочь, Руби.
– Руби. Ах да, Руби. – Она склонилась
вперед. – Знаете, что я сделала с Руби?
– Нет, мадам. Что же вы с ней сделали?
Она вдруг перешла на шепот:
– Посмотрите сюда, в книгу.
Тут он увидел, что на коленях у нее лежит Библия. Библия
была очень старая, и, когда миссис Маккензи ее открыла, инспектор Нил заметил
на первой странице какие-то имена. Это, безусловно, была семейная Библия, в
которую по старой традиции записывали всех вновь родившихся. Сухой палец миссис
Маккензи указал на два последних имени. «Дональд Маккензи» и дата рождения, и
«Руби Маккензи», тоже с датой. Но поперек имени Руби Маккензи шла жирная линия.
– Видите? – спросила миссис Маккензи. – Я
вычеркнула ее из Библии. Навеки отсекла ее от себя! Ангел, что отмечает добрые
дела и грехи, там ее не найдет.
– Вы вычеркнули ее имя из Библии? Но почему, мадам?
Миссис Маккензи посмотрела на него с хитроватым прищуром.
– Сами знаете почему, – сказала она.
– Нет, не знаю. Правда не знаю, мадам.
– Она перестала верить. Вы же знаете, что она перестала
верить.
– Где ваша дочь сейчас, мадам?
– Я вам уже сказала. У меня нет дочери. Руби Маккензи
больше не существует.
– Вы хотите сказать, что она умерла?
– Умерла? – Женщина внезапно расхохоталась. –
Было бы лучше, если бы она умерла. Для нее самой. Намного лучше. – Она
вздохнула и беспокойно заерзала в кресле. Потом, вдруг вспомнив о правилах
хорошего тона, сказала: – Извините, боюсь, больше не смогу уделить вам времени.
Знаете, времени становится все меньше, а мне еще надо дочитать книгу.
Инспектор Нил хотел еще что-то выспросить, но ответа не
получил. Миссис Маккензи отмахнулась от него, как от назойливой мухи, и
продолжала читать Библию, водя пальцем по строчкам.
Нил поднялся и вышел. Прежде чем уехать, он накоротке
переговорил с управляющим.
– Кто-нибудь из родственников ее навещает? –
спросил он. – Дочь, например?
– По-моему, во времена моего предшественника к ней
однажды приехала дочь, но пациентка так разволновалась, что дочь попросили
больше не приезжать. С тех пор все дела решаются через адвокатов.
– А вам известно, где эта Руби Маккензи сейчас?
Управляющий покачал головой:
– Не имею ни малейшего представления.
– А вы случайно не знаете, замужем она или нет?
– Понятия не имею. Хотите, дам адрес адвокатов, которые
ведут дела этой пациентки?
До этих адвокатов инспектор Нил уже добрался. Они были не в
состоянии – если верить им на слово – что-либо прояснить. Для миссис Маккензи
был создан денежный фонд, этими средствами они и оперировали. Распоряжения были
сделаны несколько лет назад, с той поры мисс Маккензи адвокаты не видели.
Инспектор Нил попытался получить описание Руби Маккензи, но
сильно не преуспел. К пациентам приезжает столько родственников, что через несколько
лет перестаешь понимать, кто есть кто, и все становятся как бы на одно лицо.
Сестра-хозяйка, проработавшая в лечебнице много лет, с трудом припомнила, что
мисс Маккензи была женщиной невысокой и темноволосой. Еще одна сестра,
числившаяся в старожилах лечебницы, сказала, что мисс Маккензи – женщина крепко
сбитая, блондинка.
– Вот так, сэр, – подытожил инспектор Нил, доложив
о проделанной работе помощнику комиссара. – Все составные части этой
безумной считалки на месте. Не может такое быть случайным.
Помощник комиссара задумчиво кивнул.
– Дрозды в пироге связывают между собой шахту «Дрозды»,
зерна в кармане убитого, лепешку с медом Адель Фортескью (последнее, впрочем,
не особенно убеждает. В конце концов, есть к чаю лепешку с медом мог любой).
Третье убийство – девушка задушена чулком, и нос ее зажат прищепкой. Да, эта
идея безумна, но отмахиваться от нее мы не имеем права.
– Минутку, сэр, – сказал инспектор Нил.
– Что такое?
Инспектор Нил нахмурился.
– Что-то меня в этой версии не устраивает. Не похожа
она на правду. Что-то не стыкуется. – Он покачал головой и
вздохнул. – А вот что? Пока не знаю.
Глава 21
1
Ланс и Пэт бродили по ухоженным лужайкам, окружавшим
«Тисовую хижину».
– Надеюсь, Ланс, я не сильно огорчу тебя, –
негромко сказала Пэт, – но более жуткого сада я в жизни не видела.
– Не огорчишь, – успокоил ее Ланс. – Неужели
он такой жуткий? Не знаю, не знаю. По-моему, его очень трудолюбиво возделывают
целых три садовника.
– Может, – предположила Пэт, – в этом вся
беда. Средства вбуханы большие, но индивидуального вкуса не чувствуется. А ведь
наверняка тут все как положено: и рододендроны отобрали лучшие, и высадили их,
когда и как надо.
– А ты, Пэт, что посадила бы в свой английский сад?
– В моем саду, – ответила Пэт, – росли бы
штокрозы, шпорники и крупные колокольчики – никаких клумб, тем более этого
кошмарного тиса.
И она чуть ли не с ненавистью взглянула на тисовую изгородь.
– Ассоциативное мышление, – не задумываясь
определил Ланс.
– В отравителе есть что-то такое, от чего у меня мороз
по коже, – сказала Пэт. – Представляешь себе этого человека: мрачный,
переполненный желчью, мстительный…
– Ты так его воспринимаешь? Занятно! По-моему, для
отравителя больше характерны деловитость и хладнокровие.
– Да, наверное, ты прав. – Она чуть
поежилась. – Все равно три убийства… Этот убийца – просто маньяк.
– Да, – глухо произнес Ланс. – Боюсь, это
так. – Внезапно он заговорил громко: – Послушай, Пэт, ради бога, уезжай
отсюда. Возвращайся в Лондон. Поезжай в Девоншир или на озера. В
Стратфорд-на-Эйвоне или в Норфолк, там есть что посмотреть. Полиция тебя
задерживать не будет – ты к этой истории не имеешь никакого отношения. Когда
убили отца, ты была в Париже, а когда умерли двое других – в Лондоне. Поверь, я
страшно обеспокоен тем, что ты здесь.
