Пэт помолчала минутку, потом негромко спросила:
– Ты ведь знаешь, кто это, правда?
– Нет, не знаю.
– Но тебе кажется, что знаешь… Потому ты и боишься за
меня. Лучше бы ты мне все рассказал.
– Да нечего мне рассказывать. Я сам ничего не знаю. Но,
видит бог, я хочу, чтобы ты отсюда уехала.
– Дорогой, – сказала Пэт, – я никуда не
поеду. Я останусь здесь. К добру это или нет – останусь. Иначе просто не
могу. – Она добавила с неожиданной дрожью в голосе: – Только со мной
всегда не к добру.
– Как тебя понимать, Пэт?
– Я приношу людям несчастье. Вот так и понимать.
Приношу несчастье всем, с кем соприкасаюсь.
– Моя дорогая, обожаемая глупышка, но мне ты принесла
счастье. Ведь отец пригласил меня вернуться домой и восстановить мир, когда мы
с тобой поженились.
– Ну, вот ты вернулся, и что произошло? Говорю тебе, я
приношу людям несчастье.
– Послушай, прелесть моя, ты просто вбила себе это в
голову. Суеверие в чистом виде.
– Ничего не могу с этим поделать. Есть люди, которые
приносят несчастье. Я – одна из них.
Ланс взял ее за плечи и как следует встряхнул.
– Ты – моя Пэт, и быть твоим мужем – величайшее счастье
в мире. Постарайся понять это своей бестолковой головкой. – Потом,
успокоившись, он сказал уже более ровным голосом: – Но, Пэт, серьезно, прошу
тебя – будь осторожней. Если вокруг бродит кто-то с мозгами набекрень, я не
хочу, чтобы именно ты нарвалась на пулю или отведала белены.
– Лучше уж белены.
– Когда меня нет рядом, держись поближе к старушке, как
там ее… Марпл. Как думаешь, почему тетушка Эффи пригласила ее остаться?
– Одному богу известно, почему тетушка Эффи делает то,
а не другое. Ланс, мы здесь долго пробудем?
Ланс пожал плечами:
– Трудно сказать.
– По-моему, – сказала Пэт, – мы здесь не сильно
кому-то нужны. – После секундного колебания она продолжала: – Дом сейчас
принадлежит твоему брату, да? Он совсем не в восторге от того, что мы здесь.
Ланс внезапно хохотнул.
– Ясно, что не в восторге, но ему придется нас
потерпеть, пока по крайней мере.
– А потом? Что мы будем делать, Ланс? Вернемся в
Восточную Африку?
– Ты бы хотела туда вернуться, Пэт?
Она энергично закивала головой.
– Это здорово, – обрадовался Ланс, – потому
что и я хочу того же. С Англией меня теперь мало что связывает.
Пэт просияла.
– Как замечательно. А то в прошлый раз я здорово
напугалась: подумала, что ты решил остаться здесь.
В глазах Ланса вспыхнула дьявольская усмешка.
– Насчет наших планов чур язык за зубами, Пэт, –
предупредил он. – Уж больно мне хочется прищемить любимому братцу хвост,
хоть чуть-чуть.
– Ланс, только будь осторожен.
– Буду, буду, прелесть моя, просто я не понимаю, почему
старине Перси все должно сходить с рук?
2
Чуть склонив голову набок – эдакий благообразный
попугай, – мисс Марпл сидела в большой гостиной и внимала миссис Персиваль
Фортескью. В этих стенах мисс Марпл выглядела особенно не на месте. Сухонькая и
худая, она совершенно не вязалась с огромным парчовым диваном, с подушками
разных оттенков, разложенными вокруг. Мисс Марпл держалась очень прямо – в
детстве ее приучили носить корсет для выпрямления спины и ни в коем случае не
сидеть развалясь. Рядом с ней в большом кресле, одетая в замысловатое черное
платье, сидела миссис Персиваль и без умолку трещала. Точь-в-точь как бедная
миссис Эмметт, рассуждала про себя мисс Марпл, жена управляющего банком. Она
вспомнила, как однажды миссис Эмметт заглянула к ней по поводу торговли на День
маков,
[7]
и, когда они обо всем договорились, миссис Эмметт
вдруг прорвало. Ее положение в Сент-Мэри-Мид было непростым. Она не
принадлежала к старой гвардии дам, стесненных в средствах, живших в опрятных
домиках вокруг церкви и близко знавших местную знать со всеми чадами и
домочадцами, хотя сами они знатью, строго говоря, и не были. Мистер Эмметт,
управляющий банком, несомненно, взял себе жену из более низкого социального
сословия, в результате она оказалась в полной изоляции, ибо вход в круг жен
торгового люда был ей и вовсе заказан. Чудище снобизма подняло свою
омерзительную голову – и миссис Эмметт оказалась выброшенной на безлюдный
остров.
Жажда общения у миссис Эмметт все нарастала, именно в тот
день плотина рухнула, и мисс Марпл захлестнуло бурным потоком. Она вполне
сочувствовала миссис Эмметт, а теперь она сочувствовала миссис Персиваль
Фортескью.
Поводов для недовольства у миссис Персиваль накопилось
предостаточно, и она с колоссальным облегчением делилась своими бедами с
человеком более или менее посторонним.
– У меня нет привычки жаловаться, – говорила
миссис Персиваль. – Это не в моих правилах. Я всегда говорю – нужно
приспосабливаться к обстоятельствам. Чего нельзя исправить, с тем изволь
мириться, и я никогда никому и словом не обмолвилась. Да и кому жаловаться? Тут
ведь живешь в полной изоляции, в полнейшей. Конечно, очень удобно, что у нас в
доме свои комнаты, да и экономия какая. Но, с другой стороны, когда ты сама
себе хозяйка – это куда лучше. Уверена, вы со мной согласитесь.
Мисс Марпл действительно согласилась.
– Слава богу, наш новый дом почти готов, скоро будем
туда перебираться. Дело только за штукатурами да малярами. Жутко тянут резину.
Мужу-то, конечно, и здесь хорошо. Но мужчины к этому относятся совершенно
иначе. Я всегда это говорила – совершенно иначе. Вы согласны?
Да, согласилась мисс Марпл, мужчины к этому относятся
совершенно иначе. Тут она не кривила душой, ибо действительно так думала.
«Джентльмены», по мнению мисс Марпл, являли собой категорию, разительно
отличавшуюся от ее собственного пола. На завтрак им требовались два яйца плюс
бекон, три раза в день им надобно плотно поесть, и упаси вас господи спорить с
ними или, того хуже, перечить им перед обедом. Миссис Персиваль продолжала:
– Понимаете, муж целый день в городе. Возвращается
всегда усталый, ему надо сесть и почитать. Я же, наоборот, целый день сижу
одна, начисто лишена подходящего общества. Нет, условия здесь прекрасные.
Отличное питание. Но ведь человеку еще нужно приятное общение. Местная публика,
если честно, меня не устраивает. В основном это любители пустить пыль в глаза,
сразиться в бридж. Не просто провести милый вечер за партией, нет. Я сама не
прочь поиграть в бридж, но у них тут такие ставки, что оторопь берет, да и
спиртное при этом течет рекой. В общем, сплошь кутилы и гуляки, денег у них
куры не клюют. Ну, разумеется, есть горсточка… я бы сказала, божьих
одуванчиков, которые знай себе слоняются с садовыми совками и что-то такое
сажают и поливают.
