На минуту инспектор Нил погрузился в раздумье. По крайней
мере, круг сужается. Завтракали с умершим всего три человека, и только они: его
жена, дочь и невестка. Любая из них могла добавить ему в кофе токсин. Токсин –
штука горькая, так ведь и кофе тоже. Мистер Фортескью мог ничего не заметить.
Правда, был еще утренний чай, но Бернсдорф говорил, что как раз в чае привкус
был бы явно ощутим. Хотя, с другой стороны, человек только проснулся, организм
еще не так восприимчив… Инспектор Нил поднял голову и увидел, что Мэри Доув
наблюдает за ним.
– Ваши вопросы насчет тонизирующих средств и лекарств
показались мне довольно странными, инспектор, – сказала она. –
Подтекст такой: либо лекарство было бракованным, либо в него что-то добавили.
Но ни то ни другое не назовешь пищевым отравлением.
Нил пристально посмотрел на нее.
– А я и не говорил, что мистер Фортескью умер от
пищевого отравления. Он умер от отравления. Просто от отравления.
– От отравления… – негромко повторила она.
Она не удивилась, не вздрогнула от испуга, просто в глазах
ее появился интерес. Так человек переваривает нечто для себя новое.
Собственно, после минутного размышления именно это она и
сказала:
– Мне никогда не приходилось сталкиваться с
отравлением.
– Ничего приятного тут нет, – сухо заверил ее Нил.
– Да, наверное…
Она снова задумалась, потом подняла голову и неожиданно
улыбнулась ему.
– Я этого не делала, – заявила она. – Но, не
сомневаюсь, это вам скажут и остальные!
– А кто бы мог это сделать, мисс Доув?
Она пожала плечами.
– Говоря откровенно, он был довольно одиозным типом. И
сделать это мог кто угодно.
– Ну, мисс Доув, одиозный – еще не причина для
отравления. Мотив должен быть серьезнее.
– Да, вы правы.
Она задумалась.
– Может быть, вы мне что-нибудь расскажете об этом
доме?
Она взглянула на него. Он даже слегка вздрогнул – от ее глаз
веяло насмешливым холодом.
– Это, надеюсь, не официальный допрос? Конечно нет,
иначе тут был бы ваш сержант, а он сейчас терзает прислугу. Я готова вам
кое-что рассказать, но повторять это в суде мне бы не хотелось. Неофициально –
пожалуйста. Как это говорится, без протокола?
– Разумеется, мисс Доув. Мы с вами, как вы уже
заметили, говорим с глазу на глаз.
Она откинулась в кресле, качнула изящной ножкой и
прищурилась.
– Начну с того, что особой преданности к моим хозяевам
я не испытываю. Я работаю на них, потому что мне хорошо платят, и это мое
обязательное условие.
– Я слегка удивился, увидев вас здесь, в этой
должности. С вашим умом и образованием…
– Сидеть от и до в конторе? Перебирать бумаги в
министерстве? Дорогой инспектор Нил, работенка здесь не бей лежачего, а деньги…
Люди готовы платить любые деньги, любые, лишь бы у них не было проблем по
содержанию дома. Найти и нанять прислугу – дело кропотливое и нудное. Писать в
агентства, посылать в газеты объявления, беседовать с людьми, договариваться о
встречах и в конце концов вести хозяйство, чтобы все шло без сучка без
задоринки, – на это требуются определенные способности, которых у богатых
людей, как правило, нет.
– А если прислуга, которую вы выбрали, возьмет да и
уйдет от вас дружными рядами? Такое случается.
Мэри улыбнулась.
– Если надо, я сама и постели застелю, и комнаты
пропылесосю, и обед приготовлю, и на стол накрою – хозяева никакой разницы не
почувствуют. Конечно, я не трезвоню на всех углах, что я – мастерица на все
руки. Мало ли у кого какие мысли могут появиться. Но любую прореху заткнуть
могу, это точно. Хотя прорех почти не бывает. Я работаю только на очень
богатых, которые за удобство готовы платить сколько угодно. Соответственно, и я
плачу прислуге по высшему разряду и могу отбирать лучших.
– Таких, как дворецкий?
Она удивленно, оценивающе взглянула на него.
– Супружеская пара – куда тут денешься? Крампа я держу
только из-за миссис Крамп – лучших поварих я в жизни не встречала. Настоящее
сокровище: чтобы ее сохранить, приходится кое на что закрывать глаза. Наш
мистер Фортескью поесть любит… вернее, любил. Все в этом доме – большие
гурманы, а денег куры не клюют. Так что миссис Крамп может закупать, что
хочет, – масло, яйца, сливки. Что касается Крампа, свое дело он делает, и
ладно. Серебряные вилки и ложки всегда начищены до блеска, на стол он подает не
хуже других. Ключ от винного погребка я храню у себя, виски и джин тоже у меня
под контролем, а как он чистит и гладит одежду, я проверяю сама.
Инспектор Нил приподнял брови.
– Маленькая хозяйка большого дома?
– Я считаю, нужно все уметь делать самой. И тогда
делать тебе ничего не придется. Но вы хотели услышать мое мнение об этой семье.
– Если не возражаете.
– В общем, все они – публика одиозная. Покойный мистер
Фортескью был из разряда мошенников, у которых все всегда шито-крыто. Он любил
похвастаться, как ловко провернул какое-то дельце. Изысканными манерами не
отличался, был человеком грубым и властным, одним словом, самодур. Миссис
Фортескью – Адель – его вторая жена, она лет на тридцать его моложе. Он откопал
ее в Брайтоне. Она работала маникюршей и караулила богатенького кавалера. Она
хороша собой, просто пальчики оближешь, секс из нее так и прет.
Инспектор Нил был шокирован, но не подал вида. Все-таки
странно слышать подобные речи от такой девушки, как Мэри Доув.
Та с непроницаемым видом продолжала:
– Адель вышла за него из-за денег, тут и думать нечего;
когда это случилось, его сын Персиваль и дочь Элейн ходили просто зеленые от
злости. Они и сейчас ее не жалуют, но она ведет себя очень умно – не замечает
этого или не хочет замечать. Старик исполнит любую ее прихоть, она прекрасно
это понимает. Господи, опять я говорю не в том времени. Еще не осознала, что
его нет в живых…
– Ну а что же его сын?
– Драгоценный Персиваль? Валь, как его величает жена.
Персиваль лицемер, из тех, кто мягко стелет, да жестко спать. Чопорный, хитрый
и коварный. Панически боится отца, всегда перед ним тушуется и слова поперек не
говорит, но свой маневр знает, свои интересы очень даже блюдет. В отличие от
отца прижимист. Экономия – это его страсть. Потому он так долго не может
подобрать себе дом. А тут у него и своя квартира, и денежки целы.
– А его жена?
– С виду – смиренная овца, которую бог обделил мозгами.
Но это с виду, а что на самом деле… До замужества она работала медсестрой в
больнице – когда Персиваль слег с воспалением легких, она его выхаживала и
выходила до романтической развязки. Старика этот брак сильно разочаровал. Он
сноб и хотел, чтобы Персиваль женился «как положено». Несчастную миссис Валь он
презирает, то и дело мешает с грязью. Так что, думаю, она его не сильно любит –
вернее, любила. У нее одна страсть – в кино и по магазинам. Главная печаль –
муж дает мало денег.
