— Hoc sustinete maius ne veniat malum — терпите, а то как бы не было еще хуже.
— Он утверждает, что он ни в чем не виновен.
Фрэнсис снова усмехнулся.
— И начальник его администрации, и руководитель управления по контрактам, и еще пятеро…
— Шестеро.
— …Или признали себя виновными, или валят друг на друга обвинения в коррупции, взяточничестве, вымогательстве, уклонении от налогов и так далее, и тому подобное. Какие еще обвинения можно было ему предъявить?
— Парковка автомобиля в неположенном месте и в неположенное время?
Фрэнсис рискнул положить в рот первый кусочек бифштекса и принялся задумчиво жевать.
— Мне странно, что вы вообще взялись за это дело. Ведь в деньгах вы точно не нуждаетесь.
Лэнг молча пожал плечами — нельзя было не признать правоту Фрэнсиса.
— Управление огромной благотворительной организацией, по-моему, вовсе не развлечение. А вот защита в суде преступников в белых воротничках — да.
Фрэнсис добавил еще соуса на бифштекс, тщетно пытаясь перебить запах горелого мяса. Для обоих друзей уже стало делом чести не говорить, сидя за столом, насколько плохой могла быть — и обычно бывала — еда в «У Мануэля».
— И все же я не понимаю, почему вы захотели связать свое имя с таким жуликом.
Лэнг вытер лицо. По его подбородку текла кровавая жижа из почти сырого — а ведь он заказывал прожаренный — гамбургера.
— Мне кажется, была какая-то история о человеке, который много общался с проститутками и умер между двумя ворами. Он еще говорил, что пусть, дескать, кто-то первым бросит камень…
— Для еретика вы слишком уж хорошо знаете Священное Писание, — добродушно рыкнул Фрэнсис и резко сменил тему разговора. — Были какие-нибудь известия от Герт?
Лэнг положил свой гамбургер, чтобы сок — вернее, кровь и жир — хоть немного впитались в хлеб.
— Ни слова.
Фрэнсис открыл было рот, чтобы что-то сказать, передумал и возобновил борьбу с бифштексом.
— Но я их и не ожидаю. Ведь она уже больше года как вернулась на правительственную службу и уехала в Европу.
Фрэнсис догадывался, что за эвфемизмом «правительственная служба» скрывалось Центральное разведывательное управление. Хотя священник никогда не пытался проникнуть в подробности, длительный промежуток между датами окончания Лэнгом колледжа и получения им ученой степени заставлял думать о том, что он несколько лет где-то работал. А его давнишнее знакомство с Герт Фукс давало намек на то, какого рода была эта работа. Герт оказалась первой женщиной, с которой у Лэнга возникли по-настоящему близкие отношения, после того, как умерла от рака его жена. А умерла она за несколько лет до того, как священник и адвокат познакомились друг с другом.
— Ох уж эти capistrum maritale
[6]
… — сказал с улыбкой Фрэнсис, рассчитывая все же выудить какие-то подробности.
— Странно, что вы вдруг принялись сокрушаться о превратностях супружеской жизни. Вряд ли вам когда-нибудь доведется столкнуться с ними лично.
Фрэнсис потянулся через стол и положил пальцы на предплечье своего друга.
— Лэнг, мне очень жаль, что она уехала. Я говорю совершенно искренне. Вы же знаете, насколько эта женщина была мне симпатична.
— И вам, и Грампсу. Я отлично чувствовал ваше отношение к ней.
Лэнг имел в виду собаку, которая досталась ему после гибели его сестры и племянника. Он попросту не смог расстаться с псом, который вполне мог бы рассчитывать на победу в конкурсе «самая уродливая собака в мире». От двоих людей, кроме которых у него не было на свете никакой родни, осталась только эта животина.
Подошел официант, чтобы забрать остатки обеда. Он, по-видимому, работал здесь совсем недавно, иначе не ляпнул бы такую глупость:
— Все съели?! И как вам понравилось?
Фрэнсис посмотрел на него пустыми глазами и промолчал.
— Как всегда, — сказал Лэнг. — Пережаренный бифштекс, сырой гамбургер. А от этой липкой, плавающей в прогоркшем жире картошки я просто без ума.
— Рад, что вам понравилось. — Держа одной рукой тарелки, второй официант положил на стол счет. — Подойду за деньгами, когда вы будете готовы.
Лэнг взял листок.
— Думаю, мы тоже имеем право соблюсти обычай.
Они обычно подбрасывали монетку, чтобы решить, кому платить по счету. Лэнг не мог припомнить, чтобы ему когда-нибудь случилось выиграть. Как получится на этот раз? Неужели Фрэнсис был прав, и в мире существовала какая-то высшая сила?
Но Фрэнсис не стал доставать монету и протянул руку к счету.
— Позвольте мне.
— Нет, нет. Бросим монетку. Как всегда post prandium
[7]
.
Лэнг проиграл.
Фрэнсис усмехнулся.
— Manus e nubibus — счастливая случайность.
— Мне кажется, что буквальный перевод здесь подходит лучше: рука из-за облаков. Постоянство, с которым вы выигрываете, могло бы помочь вам обратить массу язычников.
— Включая вас?
Лэнг протянул официанту счет и свою кредитную карточку.
— У меня есть вера, только она не сфокусирована на римском папе.
— Равно как и на чем-либо еще, насколько я понимаю.
— Я верю в более высокую власть: на сегодня нет никого выше судьи Адамсона из Атлантского отделения Северного округа Джорджии. Поверьте, на земле не существует власти превыше судьи американского окружного суда. Если не верите мне, то спросите Дика Никсона
[8]
.
— Он же давно умер.
— Что ж, в таком случае вам придется некоторое время подождать с этим вопросом.
Вернулся официант с чеком о снятии денег с кредитной карточки. Лэнг подписал чек и добавил наличными незаслуженные чаевые — чтобы не сомневаться в том, что, когда они снова захотят побывать здесь, им предоставят ту же самую кабинку.
— Мэра судят в федеральном суде?
Лэнг отодвинулся от стола и встал.
— Да — к несчастью для него. Пока фултонский окружной прокурор ломал голову, как выкрутиться из политических трудностей, федералы взяли да и предъявили ему обвинение.
Управление прокурора округа Фултон славилось своей плохой работой. Его сотрудники то и дело теряли дела и вещественные доказательства, и, пока искали их, заканчивались сроки давности по преступлениям. Судьи тщетно ждали обвинительных заключений, а уголовники тем временем выходили на свободу.
