Красный капитан только вытирал пот.
– Что у вас здесь произошло!? – поднялся к рубке Данила.
– Где завтрак? Едрить ее через семь пар потных портянок, сорок оглоблей ей в дышло, топить суку чертову падлу в гробину яму, етить ее бабушку в лысый череп, егорить ее через вертушку по девятой усиленной… – Бронислав выдал в адрес мины весь большой загиб, каким слышал его от знакомых ему старых моряков, ну, конечно, в собственной интерпретации.
– Что с ним? – спросил поднявшийся к ним Альберт Валерьянович.
– Нервы лечит, – сказал Никанор. – Мы тоже так отрываемся, когда боевую мину обезвреживаем. Только по-сухопутному – «едрить ежа косматого, против шерсти волосатого… будь ты проклята на земле и под землею! Чтоб повылезали твои рачьи очи…».
– Стоп! Прошу на камбуз, – сказал военфельдшер.
Капитонов замолк.
– Я сейчас выверю курс. – Бронислав уже пришел в себя… – Даю «добро» на прием пищи… А мне принесите сюда.
После завтрака Бронислав дал «полный вперед», но теперь все беглецы остались на верхней палубе; наученные горьким опытом встречи с миной, они внимательно смотрели вперед.
Через некоторое время на восходе забрезжил рассвет, которого так опасался Бронислав.
– Ничего, прорвемся. Ход у нашего «Попугая» приличный. Пока полностью развиднеется, мы как раз дойдем до места назначения.
И словно в подтверждение его слов, вдали, на юго-западе, блеснул огонь.
– Кажись, маяк, – сказал зоркий Кривошапкин.
– Как пить дать маяк, – подтвердил Никанор.
– Да, морячки, маяк, он самый, – согласился Бронислав.
19
На рассвете в лагерь вернулся комендант. Он приехал на грузовике – вместе с проверяющим из Хельсинки, который отвечал за обеспечение продовольствием лагерей. С собой они привезли продукты. Положение Финляндии в войне все ухудшалось, а вместе с тем слабела и экономика этой небольшой страны. Выбивать паек для военнопленных, соответствующий европейским требованиям, становилось все трудней и трудней. Узникам лагеря начинал грозить если не голод, то уж точно явная нехватка калорий. Комендант был собой доволен, на этот раз он добился поставок в полном объеме. А вот инспектор, наоборот, был надутый и хмурый, он не знал, как разделить выделенные средства на все места содержания пленных красноармейцев, причем поток их не очень-то и уменьшался.
Первое, что бросилось в глаза Леннарту Хольмквисту, когда автомобиль забрался на холм и начал спускаться по дороге к замку, это изменения очертаний пейзажа. Комендант лагеря вначале никак не мог сообразить, что же такое изменилось. И только через пару минут понял, что нет одной сторожевой вышки. По мере приближения грузовика вдали начало вырисовываться пятно грязного снега, словно на землю осела туча золы.
– У вас что, произошел пожар? – спросил инспектор.
– Не знаю. Я же встречал паром с вами в Мариехамне.
Грузовик подъехал к деревянным воротам. Дежурный на КПП узнал коменданта и побежал открывать.
– Эй, что тут у вас случилось? – не выдержал Леннарт Хольмквист, открыл дверь кабины, крикнул часовому.
– Вышка упала, господин комендант.
– Как это упала?
– Не могу знать, – проговорил часовой. – Меня тогда на посту не было.
– А кто был?
– Первая смена.
– Поехали! – нервно крикнул комендант водителю.
Когда передние колеса автомобиля наехали на черный снег, перед развороченными столбами, что раньше служили опорами вышки, к грузовику подбежал служащий охраны.
– Стой! – приказал Хольмквист.
Он открыл дверь, соскочил с подножки еще до того, как грузовик остановился.
– Господин комендант, докладывает капрал Ингемар Густафссон. В связи со взрывом обрушилась сторожевая вышка, дозорный рядовой Тобиас Виклунд погиб при несении караульной службы. Убит капитан Йоханнес Сандстрём.
– Каким образом убит?
– Самодельным шилом. В сердце.
– Значит, падение вышки – диверсия? – спросил хмурый инспектор.
– Мы расцениваем это именно так, – отрапортовал Ингемар Густафссон.
– Еще жертвы среди личного состава есть? – спросил комендант.
– Сотрясение мозга у рядового Яна-Эрика Фредрикссона. Попадание тяжелым предметом в голову.
– Так что, у вас был бунт? – вскинул брови проверяющий.
– Бунт удалось предотвратить, – нашелся капрал. – Военнопленные учинили драку в бараке, начался пожар. В это время был совершен подрыв вышки. Группе пленных удалось бежать. Остальных мы блокировали в бараке. Пожар ликвидировали сами военнопленные.
– Жертвы среди военнопленных имеются? – справился комендант.
– Так точно, – бодро докладывал Ингемар Густафссон. – Застрелен при побеге Митрохин, а также скончался от ожогов староста Пудовкин, на него упала печка.
– Кому удалось бежать? – продолжал дознаваться комендант.
– На поверке отсутствовали Бронислав Вернидуб, Никанор Капитонов, Данила Кривошапкин, – капрал коверкал русские имена и фамилии на свой лад, поэтому Леннарту Хольмквисту пришлось переспросить еще раз.
Густафссон повторил медленнее и добавил:
– Альберт Шпильковский.
Комендант ждал, прозвучит это имя или нет. От инспектора он скрыл обуявшее его чувство беспокойства и досады. Леннарт был обязан Альберту Валерьяновичу за спасение племянника, он глубоко уважал этого специалиста, но теперь, после убийств его подчиненных, Шпильковский переквалифицировался в военного преступника. «Идиот, – подумал комендант о Шпильковском, – какой все-таки идиот».
– Пропал без вести Самуил Стайнкукер.
– Это как? – удивился комендант.
– Из-за падения вышки обрушилась крыша и кусок стены галереи замка. Завалы мы расчищаем. Стайнкукер на окрик не отзывается. Наши солдаты не справляются. Послать военнопленных на помощь без вашего приказа мы не решились.
– Хорошо, отберем добровольцев на восстановление разрушений, – сказал комендант.
– Что уже предпринято для поимки беглецов? – спросил инспектор.
– Еще ночью была организована погоня. Тревога объявлена в поселке и на острове, но сейчас она снята. Бежавшие ушли на сейнере «Попугай» в море. Есть свидетели – Ульрика Хольмквист-Мартинссон и Анна-Карин Сундберг. О побеге сообщили телеграммой в Мариехамн. Мы получили ответ – «Поиск начнется с рассветом. Ночью среди островов искать бесполезно».
– Значит, поиск уже начался, – отметил комендант.
– Так точно, начался, – продолжал капрал. – Сегодня прибудет комиссия по расследованию инцидента.
Комендант, инспектор и капрал прошли к стене замка. Под ней, укрытые холщовой тканью, прямо на снегу лежали капитан Йоханнес Сандстрём и рядовой Тобиас Виклунд. Дальше в нелепых позах, прикрытые кое-как шинелью, лежали Митрохин и черный, с обгоревшим лицом Пудовкин. Комендант, инспектор, капрал и сопровождавшие их солдаты сняли шапки перед мертвыми сослуживцами. Леннарт Хольмквист поглядел на замок, чтобы оценить разрушения, вызванные падением вышки с металлической будкой.
