Она пожала протянутую руку, машинально отвечая улыбкой на старомодную учтивость Игера, и покосилась на Дэна.
— Приятно видеть, что некоторых людей господь наделил лучшими манерами, чем четвероногих. Рада познакомиться с вами, агент Игер.
— Взаимно, мэм. Дэн закатил глаза:
— Может, перейдем к делу, пока ты не сказал ей, что она хороша, как молодая индейка? Игер осклабился:
— Не изволите ли присесть, мисс Стюарт? Элизабет посмотрела на предложенный ей стул, на лежавшего под стулом огромного пса и покачала головой:
— Нет, благодарю. Я очень тороплюсь: надо срочно делать специальный выпуск газеты.
— Тогда буду краток. — Перегнувшись через стол, Игер достал свежеотпечатанный протокол и, хмурясь, пробежал его глазами. — Здесь вы показали, что примерно в семь тридцать ушли с работы и направились за город. Вы уверены, что никого не встретили? Необязательно в «Тихой заводи» — может, кто-нибудь шел по шоссе, или вы заметили вдали облако пыли от едущей по другой дороге машины?
— Мне очень жаль, но тот, кто это сделал, ушел со стройки либо еще до моего появления, либо когда я побежала за помощью. Других машин, кроме «Линкольна», я не видела.
— А раньше, до убийства, не приходилось ли вам слышать от мистера Джарвиса, чтобы он был с кем-нибудь в плохих отношениях? Мог он уволить кого-то из своих работников или не взять человека на работу?
— Я не настолько хорошо знала мистера Джарвиса, — выпрямившись, холодно ответила Элизабет. — Как-то раз в редакции он попытался схватить меня за задницу, за что получил по рукам. Не знаю, как у вас в Миннесоте, но там, откуда приехала я, подобные вещи не всегда означают близкую дружбу.
— Прошу прощения, я ничего не имел в виду, — уверил ее Игер, предупредительно поднимая руку. — Я задал вопрос без всякой задней мысли. Просто в маленьком городке любой разговор быстро становится достоянием гласности, и я подумал, что вы как журналист…
— Нет, — шепнула она, снова взглянув на спящего пса. Должно быть, это собака Игера; Янсен никогда не завел бы себе такую собаку — толстую, сонную и добродушную. Он выбрал бы большую и злую — немецкую овчарку, а то и волка. Волка с голубыми глазами, и общался бы с ним сугубо телепатически.
— Нет, до меня никакие слухи не доходили, — мягко сказала она, подняв голову и встретив заинтересованный взгляд Игера. — И, богом клянусь, предпочла бы ничего не видеть. А теперь, если у вас больше нет ко мне вопросов, у меня еще очень много дел.
Игер нацарапал что-то ручкой в протоколе и кивнул.
— Вы можете идти, мэм.
— А могу я сама задать вам вопрос?
— Конечно.
Она обратилась к Дэну. Может, по правилам протокола положено разговаривать со старшим по званию, с представителем криминального бюро, но она в этом ничего не понимала, а ответ хотела получить именно от Янсена. Это его город, его округ, и он отвечает за то, что здесь происходит.
— Вы говорили о случайном человеке. Это ваш единственный подозреваемый?
— Помимо вас — да, — с язвительной улыбкой кивнул Дэн.
— Почему? — настаивала она, не обращая внимания на его тон. — Насколько я могу судить, Джарвиса в городе не очень любили. Должен же быть еще кто-нибудь, кто желал его смерти.
— Вас тоже не очень любят, — возразил Дэн, — но, несмотря на Хелен Джарвис с ее вишневым желе, я не думаю, чтобы кто-нибудь в Стилл-Крик собирался убить вас.
Элизабет вспомнила безумные глаза вдовы Джарвис и невольно поежилась. Ведь вместо тарелки у нее в руках мог оказаться нож, и она не раздумывая пустила бы его в дело, можно даже не сомневаться.
— Вы уверены, что настолько хорошо их знаете? — спросила она.
— Я почти всю жизнь здесь живу. Единственные, за кого я не могу поручиться в Стилл-Крик, — это приезжие. Элизабет его пафос не впечатлил.
— Подчас оказывается, что ничего не знаешь о людях, всю жизнь живущих рядом.
— Очень художественно, — кивнул Дэн. — Вам надо попробовать писать романы.
Он потянулся, рассеянно глядя в сторону, будто забыл о существовании Элизабет и о заданном ею вопросе; без единого слова прошел мимо и распахнул дверь.
— А теперь, мисс Стюарт, прошу прощения, нам надо довить преступника.
ГЛАВА 10
Такого наплыва посетителей «Чашка кофе» не знала много лет. И, хотя Филлис терпеть не могла, когда кого-то убивали, пусть даже Джералда Джарвиса, она должна была признать, что для дела это полезно. Весь день кафе было забито до отказа: журналисты бегали туда-сюда, литрами пили кофе и заказывали все, что попадалось им на глаза. Местные жители тоже не отставали, делясь свежими сплетнями за порцией клубничного пирога. Пришлось даже выставить завсегдатаев из-за двух столиков, чтобы накормить обедом группу пожилых туристок из Эдайны.
Если так пойдет и дальше, она заработает достаточно, чтобы зимой поехать в отпуск в Феникс, к своей предшественнице Элейн.
Элейн, уйдя от дел в семьдесят втором году, на другой же день после прощальной вечеринки увезла свой радикулит и пару пуделей на Юг, в тепло. Она без сожаления оставила кафе, но кафе сохранило свое старое название. Люди в маленьких городах не любят перемен; не любила их и Филлис. Она оставила в прежнем виде старые отдельные кабинеты и при каждом ремонте отделывала их все тем же практичным коричневым винилом. Стойка тоже осталась такой, какой была в конце прошлого века, когда к югу от Рочестера не было ни одного кафе-мороженого, кроме «Чашки кофе».
Когда в восемьдесят третьем году линолеум протерся до дыр, Филлис сначала хотела подобрать новый, по возможности почти такой же, но, поразмыслив и поняв, что туризм становится главной статьей дохода в Стилл-Крик, велела Бобу Григу убрать старый линолеум вообще и восстановить то, что было под ним — дощатый дубовый пол. Если уж перемены неизбежны, люди охотнее вернутся назад к хорошо забытому старому.
Кассовый аппарат со звоном выбил чек еще на несколько долларов, и Филлис удовлетворенно вздохнула. В нагретом воздухе пахло кофе и жареной картошкой. Официантки носились по залу бегом, едва поспевая обслужить всех. У нее у самой ноги гудели от усталости, будто на них висели пудовые гири, но это ее не сильно огорчало. Она даже не сердилась, что опять пропускает серию «Всех моих детей». Вокруг происходит столько всего, что смотреть телевизор просто скучно.
После пресс-конференции репортеры умчались писать статьи, но почти все столики в общем заде и кабинеты были по-прежнему заняты. Звяканье ножей и вилок только оттеняло непрерывный гул разговоров. Но вот открылась входная дверь, и почему-то вдруг все замолчали, будто набрали полную грудь воздуха и боялись выдохнуть.
В зал вошла Элизабет Стюарт, и общее напряжение зашкалило, как опущенный в крутой кипяток термометр.
Все смотрели только на нее. Ну, мужчины смотрели бы в любом случае, подумала Филлис. На Элизабет заглядывались все мужчины, независимо от возраста и семейного положения, как будто подчиняясь безусловному рефлексу. Но женщины тоже смотрели. Еще бы: героиня пересудов и сплетен имела наглость показаться в самом людном месте города!
