— Эми Янсен, — пролепетала она.
— Янсен? — У Трейса чуть не остановилось сердце. Он отпустил руку девушки и отступил на полшага назад. — Как шериф Янсен?
— Он мой отец.
Когда она сообщала, кто ее отец, почти на всех ребят из Стилл-Крик это действовало безотказно. Они смотрели на Дэна Янсена снизу вверх — скорее не из-за того, что он шериф, а из-за его футбольного прошлого. Но у Трейса Стюарта был такой вид, будто она сказала ему, что ее отец — по меньшей мере граф Дракула. Эми прикусила губу. Может, она все-таки не очень испугала его? Идиотка. Должна бы понимать, что бунтарь-одиночка, по определению, должен быть не в ладах с законом. К тому же в первый раз они встретились не где-нибудь, а в участке, да и сегодня папа пришел на стадион ради него, и они ушли вместе, причем оба выглядели неособенно веселыми.
— У тебя с ним какие-то дела? — осторожно спросила она.
Трейс потупился, неловко повел плечом.
— Мм… вроде того. Ну… не то, чтобы… в общем, да. — Сглотнув, он выругал себя болваном, губошлепом, добавил еще несколько нелестных эпитетов. — Он… он предложил мне работу.
Эми вскинула на него расширенные от удивления глаза.
— Правда? — выдохнула она. — Типа информатора или что-то еще?
— Убирать сено, — ответил Трейс, чувствуя себя полным кретином. Умей он хоть как-то врать, уже наплел бы, что его позвали как минимум в секретные агенты. Эми хихикнула, забавно наморщив носик, и у Трейса упало сердце.
— Кажется, у меня слишком живое воображение, — призналась она, надеясь, что он не сочтет ее дурочкой. — Вот и Майк так говорит. Майк — это мой отчим.
— Твои предки в разводе? Кивнув, она привязала лошадь к кусту смородины.
— Вообще я живу в Лос-Анджелесе с мамой и отчимом. А сюда приехала на несколько недель, навестить папу.
— Понятно.
— А ты? — Эми подошла к упавшему стволу, подтянулась и села. — Ты ведь не местный.
Трейс сунул руки в карманы, мысленно проклиная свой тягучий выговор. Стоило ему заговорить, как все вокруг начинали нехорошо коситься. Наверняка и для Эми он уже просто недоумок с Юга. Она, должно быть, думает, что он говорит, как будто блеет.
— Мы здесь недавно, — промямлил он. Мама и я. Мы из Атланты.
Эми лучисто улыбнулась.
— Атланта? Классно. — Она опять улыбнулась, наморщив нос, и стала такой милой, что у Трейса перехватило дыхание. — Мне нравится, как ты говоришь.
У него отвисла челюсть, и он смог только тупо пробормотать:
— Правда?
Она кивнула, потянула вниз полы рубашки, с минуту внимательно изучала его, склоня голову набок. Ее длинные вьющиеся волосы струились, как волшебная блестящая завеса.
— И очки у тебя клевые. Ретро — это вообще здорово, тебе идет.
Трейс расплылся в улыбке, подтянулся на стволе и сел рядом с Эми Янсен. Ему вдруг подумалось, что жизнь, пожалуй, не такое уж дерьмо.
Элизабет сидела на ступеньке крыльца и смотрела на поглотивший ее сына лес.
— Каждый раз, как я думаю, что хуже быть уже не может, меня затягивает еще глубже, — прошептала она, помешивая лед в высоком бокале.
Ей хотелось побежать за Трейсом, но, по здравом размышлении, она решила, что не знает, что сказать ему.
Она посмотрела на запад, туда, где за полем стояла ферма Хауэра. Воскресная церковная служба закончилась. Фургоны разъехались. Ферма казалась воплощением мира и покоя. Вот бы ветерок донес до нее хоть немного этого покоя… Она могла бы постараться жить проще, но ничто в жизни никогда не бывало для нее просто и легко, и не было никаких причин надеяться, что со временем это переменится.
Как будто в подтверждение ее мыслей на дороге в облаке пыли показался урчащий «Бронко» Дэна Янсена. Притормозив, он свернул к ней во двор и остановился рядом с ее «Кадиллаком». Элизабет не двинулась с места, только подняла голову. Дэн шел к крыльцу по заросшей сорняком лужайке.
Он остановился у крыльца, так что их взгляды оказались вровень; положил руки на пояс.
— Ты слишком много пьешь этой дряни.
— Тебе-то что? — огрызнулась Элизабет, но, увы, никакой независимости ей продемонстрировать не удалось, зато беззащитность, которую как раз хотелось скрыть, — в избытке. Вечерний ветерок раздувал ей волосы, и она прихватила их у шеи одной рукой.
Дэн взял у нее стакан, сам допил виски. Он устал как пес. Его тошнило от чтения докладов и жалоб, а от необходимости перечитывать их снова и снова тошнило еще сильней. Он добрых полтора часа впустую препирался с Керни Фоксом, потом, скрипя зубами, слушал вопли Гарта Шефера, возмущенного тем, что Трейса не арестовали и не бросили в камеру. Выпивку он заслужил.
Потом заметил, какой несчастный вид у Элизабет, и решил, что она тоже заслужила.
— Как там Трейс?
— Просто замечательно, — с шутовской улыбкой ответила она. — Я на него накричала, выяснила, что он винит себя во всем, в чем на деле виновата одна я, потом он от меня сбежал. Вот подумываю, не подать ли заявку на участие в ток-шоу по вопросам воспитания детей. Я могу служить блистательным примером, чего не следует делать.
Ему было знакомо это ощущение, но помочь Элизабет он ничем не мог — только побыть рядом.
— Не ругай себя, — сказал он, садясь рядом на ступеньку. — У него трудный возраст.
Улыбка Элизабет из дурацкой стала грустной и задумчивой, как будто в уме она пролистывала прошедшие шестнадцать лет.
— В каком-то смысле у Трейса трудный возраст продолжается с момента зачатия. Он всегда был слишком серьезный для своих лет, погруженный в себя. Не думаю, что хоть когда-нибудь мы совпадали по фазе.
— Родителем быть трудно.
— Говоришь со знанием дела.
— Эми занесла меня в черный список. Я сказал ей,чтоей еще рано ходить на свидания.
— Сколько ей?
— Пятнадцать.
— А когда, по-твоему, будет не рано?
— В тридцать пять.
В первый раз за последние несколько дней Элизабет улыбнулась от души, даже рассмеялась. Бедняга Дэн. Он сидел рядом с нею такой сердитый, недовольный, большой и суровый… и беззащитный. Элизабет не могла удержаться, чтобы не обнять его за плечи; впрочем, она и не пыталась. Медленными, успокаивающими круговыми движениями водя ладонью по его спине, она сочувственно заглянула ему в глаза.
— Ты что, слишком заботливый папа?
— Наверно, — ворчливо согласился он. — Почти все детство Эми прошло без меня. Даже думать не хочу, что она растет.
— Я была ненамного старше, когда родила Трейса, — задумчиво произнесла Элизабет.
Дэн вздрогнул и заметно побледнел.
— Господи… Вот только этого не надо.
