Не отпуская повод, Кнесслер подошел вплотную. Двое из дожидавшихся поклонились почтительно, как и подобает младшим, третий только слегка склонил голову – равный поприветствовал равного. Но и это сделал резко, с недовольством, с вызовом.
– Ты обманул меня! – сразу начал он с укора, хотя говорил и не громко. При этих словах длинные волосы, собранные в хвост и свисающие на левое плечо, вздрогнули. – И мы упустили такую возможность прекратить эту войну раз и навсегда!
– Друг мой Аббио, – спокойно возразил Кнесслер, умело лавируя между желанием ответить резко, как и подобает человеку его положения, и необходимостью не обидеть такого вспыльчивого эделинга, как Аббио. – Я никого не обманывал. Когда ты напал на людей короля, король пришел к ним на помощь. Я сказал тебе, что эти франки – мои гости. В чем был здесь обман?
– Ты не сказал, что там был сам король…
– Это не имело никакого значения. – Теперь Кнесслер заговорил уже в самом деле жестко и властно. – Король или простой рыцарь – они все были моими гостями. Нападая на моих гостей, вы нападаете на меня. Это вопрос чести. Может быть, ты хотел оскорбить меня?
– Я не хотел тебя оскорблять, – немного сбросил свою агрессивность горячий Аббио. – Но сейчас идет война!
– Сейчас перемирие…
– Но утром еще была война! – не хотел униматься Аббио. Он был значительно моложе Кнесслера и всегда отличался более импульсивным характером, если не сказать, что просто необузданным нравом.
– И утром войны не было. Карл выступил в поход не против саксов, а против ободритов. И на моей земле он мой гость. Воюй, сколько тебе будет угодно, с ним на своей земле. Веди против франков своих воинов. Но ты повел моих. И повел их против меня. Я не поверю, что мои воины хотели оскорбить или даже убить своего эделинга. Вон там стоит Гас. Он был в отряде вместе с тобой. И он говорит, что ты не звал их против меня. Иначе тебе уже не носить бы голову на плечах, поскольку ты находился среди моих воинов.
– Воины… Твои воины сразу сложили оружие… – недовольно сказал Аббио.
– Они сложили оружие по приказу своего эделинга. Они мне подчиняются, хотя в бой их повел ты. И запомни, что впредь я запретил своим людям идти за тобой без моего разрешения.
Удивленный последними словами и тоном, которым они были произнесены, Аббио даже сделал шаг назад, чтобы лучше рассмотреть Кнесслера.
– Так что – ты объявляешь мне войну?
Кнесслер устало усмехнулся.
– Тебе бы только воевать. Мне кажется, тебе даже безразлично, с кем ты воюешь. Запомни! Своим приказом я объявляю не войну, а мир в своих землях. Я – эделинг, владетель этой земли и хозяин этих людей. На моей земле объявлен мир.
– А тем временем франки, чтобы прокормиться, будут грабить твои деревни! – сказал молчавший до этого пожилой воин высокого роста с короткой бородкой и длинными обвислыми усами. – И ты запрещаешь им защищать свои жизни.
– Нет, Стенинг, и ты тоже не прав, хотя ты всегда отличался здравым рассудком.
– В чем же я не прав? – усмехнулся Стенинг. – Или ты сумел договориться с Карлом, чтобы фуражиры его армии грабили деревни соседних эделингов?
И он сердито ударил ладонью, стянутой металлической кольчатой перчаткой, о рукоятку меча, словно хотел глубже вогнать его в ножны.
– Я сумел договориться о другом. Я сумел договориться о продаже продовольствия для армии Карла. Это гораздо выгоднее для меня и моих людей, нежели воевать и давать франкам повод к грабежу. Ты не находишь?
– Это значит, что ты совсем прекращаешь войну? – спросил Аббио.
– Да. Я совсем прекращаю войну и тебе советую сделать то же самое. Карл первый протягивает руку для рукопожатия и тебе, и мне, и всем другим эделингам нашей земли. Это ли не честь! Это ли не лучший выход из состояния двадцатипятилетней войны, которую я начал еще юношей! А ты в те времена еще только учился ходить.
– Я не верю франкам! – Аббио остался категоричен.
– Ты ни разу не встречался с королем лично?
– Нет. И не собираюсь. Разве что, на поле боя… – заносчиво воскликнул Аббио. – Как было сегодня утром! И надеюсь, что в следующий раз со мной будут мои люди, а не твои, и они уже будут подчиняться моим приказам, а не твоим.
– Карл объявил перемирие и проводит большой праздник, в котором приглашает принять участие на равных правах всех жителей окрестных земель. Будет проведен большой турнир. Там ты можешь скрестить оружие с сильнейшими из своих врагов.
– Ха! – невесело воскликнул молодой эделинг. – Я не верю Карлу. Это ловушка!
– Я лично приглашаю тебя. Ты будешь моим гостем, поскольку турнир проводится на моей земле. И я отвечаю за твою безопасность. Мне-то ты веришь?
– Хорошо! – после продолжительной паузы Аббио, наконец, решился. – Тебе я верю. Только я буду драться насмерть поочередно с каждым из франков.
– Это твое дело. Ты сможешь вызвать противника на состязание, как и водится на турнирах, с тупым или с острым оружием. И противника можешь выбирать по своему усмотрению. Но франки тоже воины хорошие. Подумай хорошенько перед тем, как выступить вперед: какое оружие выбрать – тупое или острое…
– Я решил! Я тебе доверюсь. Приеду на турнир под твое честное слово. Но оповещу всех саксов, что именно ты гарантировал мне честный бой.
– Более того, – Кнесслер сделал вид, что не заметил бестактное высказывание молодого эделинга, не поверившего слову собрата и обещавшего обеспечить свою безопасность гласностью; сейчас не время для выяснения личных отношений, – я буду участвовать в турнире бок о бок с тобой против франков. Король Карл поручил мне подобрать команду зачинщиков со стороны саксов и других жителей близлежащих земель. И даже жителя далекой Испании сарацина Салаха ад-Харума передал под мое попечительство.
– Кто еще войдет в зачинщики?
– Будет две группы зачинщиков. Одна с королевской стороны, во главе с герцогом Анжуйским, вторая с нашей. Пока нас только четверо вместе с тобой. Пятого еще предстоит найти. Я надеюсь, что это будет князь Годослав. Он лучший воин, с которым я пожелал бы сражаться бок о бок. Ему послали герольдов с приглашением.
– А кто четвертый?
– Князь вагров Бравлин. Он прислал вестового с согласием принять участие. Бравлин, конечно, слишком ученый для того, чтобы быть лучшим бойцом, он отличный полководец, но, к сожалению, не сыскал себе славы поединщика.
Аббио скорчил гримасу.
– Старый вояка решил тряхнуть сединой?
Теперь гримасу скорчил Кнесслер.
– Бравлин одного возраста со мной.
– Пусть так. Ты тоже не юн… Не лучше ли было подобрать рыцарей помоложе?
– Сарацин молод. Годослав одного возраста с тобой. И франки выставляют не самых молодых, но самых опытных. Герцог Анжуйский старше меня лет на пять-шесть, но до сих пор разрубает противника мечом до седла. Не в возрасте дело…
