Вновь прибывшие остановились чуть в стороне, скромно посматривая на короля и рыцарей, его окружающих.
– Мне бы хоть с десяток часовых с таким ростом… – восхитился Карл. – Тогда дядюшка Бернар мог бы спать спокойно. Судя по одежде, это славяне. Спросите у них, кто знает славянский язык, их прислал Бравлин?
– Нет, мы приехали из княжества бодричей посмотреть на ваше состязание, – вдруг по-франкски ответил высокий.
– Бодричи? – Карл даже обрадовался. – Не собирается ли уважаемый мною князь Годослав посетить наш турнир лично? Известно ли вам что-то об этом?
– Когда мы уезжали, в народе поговаривали, что когда вокруг гнезда кружится много ворон, сокол не вылетает на охоту, опасаясь за целостность своего жилища.
– Ты умеешь красиво говорить, славянин, – одобрительно кивнул король, старательно не замечая откровенного намека на присутствие франков возле границы с княжеством, которое вынуждает Годослава опасаться за свой дом, хотя сравнение с вороной показалось рискованным всем слышавшим это. – Как тебя зовут? Не собираешься ли ты принять участие в состязании песенников, которым наш праздник завершится?
– Ты прав, король Карл, – ответил высокий. – Я действительно слыву сказителем. Но в здешних краях мало кто знает наш язык, а мои песни предназначены не для глухих. А зовут меня Ставр. Волхв Ставр, иногда еще меня называют сказителем Ставром.
– Ну и имя… – не удержался и презрительно фыркнул Третьен из Реймса, снова проявив свою франкскую гордость, за что тут же получил короткий и укоризненный взгляд короля.
– Ты собираешься показать на празднике волхвовские чудеса? – поинтересовался Карл.
– Нет, король, если будут показывать свои чудеса ваши монахи, я, пожалуй, могу посоревноваться с ними. А демонстрировать свое умение перед простым народом я привык только по надобности, но не для тщеславия.
– Зачем же ты тогда приехал?
– Может быть, я приму участие в каком-то состязании. Или помогу чем-то своему другу, который думает, что ваши стрельцы никуда не годятся, как и ваши луки. Впрочем, поговаривают, что здесь будут состязаться и стрельцы Бравлина. Они достойные соперники даже для моего друга. А он ищет только достойных соперников, не желая стараться и утруждать себя, когда победа не будет ему ничего стоить.
– Как зовут твоего друга? – спросил Карл.
– Его зовут Барабаш.
– Ну и имя… – опять не удержался Третьен, но вовремя спохватился и тут же нырнул головой за чью-то лошадь, чтобы исчезнуть из поля зрения Карла.
– Сам он больше молчит, должно быть, не знает нашего языка. Переведи ему, что король будет желать ему победы, потому что это первый славянский стрелец, которого я встретил не на кровавом поле боя. Я знаю, что ваши стрельцы не имеют себе равных. Они не однажды доставляли много хлопот мне и моим солдатам. Хорошо бы нам все споры решать путем мирного соревнования.
– Хорошо бы… – согласился Ставр. – Только лучше это делать где-нибудь около Реймса!
Король только хохотнул на такой не слишком вежливый совет и повернул коня. Он сам чувствовал некоторую наигранность своего дружелюбия последних дней и ощущал ответное недоверие и со стороны саксов, и уж тем более со стороны славян.
– До встречи на турнире!
Глава 25
В утреннем разговоре на галерее Дворца Сокола Дражко нечаянно дал князю хороший совет, рассказав, как умышленно разыгрывает в бою ярость при внутреннем хладнокровии, и это частенько запугивает врага. Годослав про себя посмеялся, хитро посмотрел на князя-воеводу и решил разыграть свою ярость в боярской думе. И разыграл не хуже любого скомороха. Только от одного его взгляда кое-кто из старейшин готов был залезть под скамейку. Годослав выглядел настолько мрачно и сердито, что бояре почти не решились возразить, когда он зачитал им свою волю, изложенную резчиком на буковой дощечке неровными, но значительными рядами рунического письма.
Только один боярин Мистиша, всегдашний супротивник, пряча маленькие, близко посаженные глаза под лохматыми бровями и с хрустом заламывая пальцы рук, решился задать вопрос:
– Позволь, княже, поинтересоваться мне, несообразительному, чем вызвано такое странное твое решение? Ведь это, по сути дела, грозит сменой династии…
– Вызвано опасностью для целостности княжества со стороны таких, как ты! – рявкнул вдруг на него Годослав и ударил кулаком по подлокотнику кресла. Мистише показалось, что следующий удар придется по его голове, поскольку сидел он неподалеку от княжеского места. По крайней мере, кулак для следующего удара Годослав поднял и даже сделал полшага вперед с кресла. И с большим, видимым трудом сдержался и сел.
Таким Годослава бояре еще никогда не видели. Этого львиного рыка, эхом ударившего по их ушам, хватило, чтобы вопросов больше ни у кого не возникло.
– Решение князя-воеводы Дражко приравнивается к моему решению. И отменить его имею право только я. Все! И еще о том, что здесь не вырезано… – постучал князь пальцами по дощечке. – В стране трудное время, я называю это военным положением, и потому все высказывания против княжеских указаний я и Дражко будем рассматривать как предательство. Так бывает в осажденных городах. Сейчас осаждено с двух сторон все княжество. И потому не обессудьте те, у кого языки излишне длинные. Люди Ставра присматривают за всеми, невзирая на чины и звания. Ставру дано право проводить правеж среди всего населения, не исключая самых знатных и заслуженных людей. По полной мере – правеж… Взяв в помощники моего ката Ероху… Больше я не держу вас, господа бояре…
Все прошло гораздо проще, чем казалось. Даже до странности просто. Так просто, что не могло не насторожить наблюдательного человека. И когда бояре, молча потрясывая бородешками, ушли, Дражко вдруг спросил о том, о чем Годослав сам сейчас думал:
– Тебе не кажется, княже, будто бояре знали о данах? О том, что даны тебе гадость готовят?
– Кажется. Мне давно уже кажется, что они с Готфридом заодно. По крайней мере, многие заодно. Мистиша знал наверняка. Еще некоторые…
Дражко кивнул.
– И потому растерялись. Будь у них совесть чиста, они показали бы характер…
Годослав, когда начинал напряженно думать, всегда мерил горницу шагами. Зашагал и сейчас, энергично топая. И в такт своим шагам давал наставления воеводе почти тем же тоном, каким разговаривал с боярами – заводил себя умышленно, но остановиться вовремя не сумел:
– Надо бы для острастки кого-то из них пустить на площадь под плети. Тогда другие будут свое место знать. Если что, не стесняйся. Хоть маленькое подозрение, и… Народ только доволен будет. Смерды всегда любят, когда бояр до их уровня опускают… Сфирка не пришел?
– Ждет внизу.
– Зови.
Стражник привел Сфирку.
– Есть вести?
– Есть, княже… Появился жалтонес Крис. Прискакал на взмыленной лошади, чуть не загнал бедную животину. Боялся, что за ним погонятся. И не видел, что рядом с дорогой наши скачут, оберегают его от лихой судьбины.
