– Эльза, бери караван и веди к тем повозкам, да не забудь собрать целые ежи! – приказал я и, вскочив на коня, в сопровождении Рогана направился в сторону захваченного обоза.
Скакун резво понес галопом с сопки, разгоняя широкой грудью жирных мух. Стараясь реже дышать, я дал шпоры. Ветер засвистел в ушах, лаская голову. Обоз противника приближался. Отряд Тюрика отлавливал разбежавшихся уцелевших коней противника. Проскакав мимо, мы остановились на вершине противоположной сопки, подальше от надоедливой вони. Солнце блистало на чистейшем небе, отражаясь в разбросанном по полю железе. Оставалось терпеливо ждать.
Мародерство продолжалось почти два часа. Древняя традиция, часть войны.
Трупы врагов, частично раздетые, вперемешку с несчастными лошадьми, обломками щитов, копий, ненужным хламом из захваченного обоза свалены в одном месте. Воронье плотной тучей кружило над жутко пахнущим обедом. То и дело самые смелые птицы садились и начинали клевать свежее мясо. Пленники, помогавшие собирать добычу, лишены свободы передвижения и, сбившись в кучу, трясутся от страха. Усталые воины Тюрика и Трувора плотным кольцом окружили пленников, ожидая решения их судьбы. Захваченное добро погружено на подводы, а часть не поместившегося скарба навьючено на захваченных коней, которые вместе с деревенской живностью привязаны к телегам. Обоз выстроен в колонну, все готово к дальнейшему походу.
Подъехал уставший и счастливый Эрик, приложив руку к шлему, принялся докладывать:
– Ваша светлость, добыча захвачена знатная. Много доспехов и хорошего оружия. Тридцать здоровых коней и несколько раненых, их можно будет потом добить и пустить в котел.
Пока главный оружейник перечислял, чем мы обогатились, к нам присоединились Трувор и Тюрик.
– Также захвачена небольшая казна разграбленного поселения, украшения и деньги погибших воинов. Учтено и положено в сундук. Все не влезло, пришлось набить один маленький ларец! – радостно закончил Эрик.
Сержанты безмолвствовали, устало глядя на меня.
– Сколько пленных? – спросил я.
– Восемнадцать мужчин и восемь женщин. Все здоровы, раненых нет. Бывшие вольники барона.
– Кто?
– Вольники, мой лорд, это бывшие рабы, сумевшие откупиться. Каждую весну, если есть такие, собираются вместе, берут в долг у лорда казну и землю в надел. Если повезет с урожаем, то долг отдадут и немного заработают, чтобы переждать зиму. Так и живут, поднимая общину. Свободные их не принимают – кому надо кормить неимущего, да и вешать долги на поселение? Так что вольники и объединяются. Этим вот не повезло – разграбил виконт. Теперь у них две дороги – в Дикий лес или в рабство за долги, – пояснил Трувор.
– Кто-нибудь ушел живым из людей виконта? – спросил я.
– Никто, – угрюмо ответил сержант. – Сдававшихся и тех порубали…
– Тюрик, предложи вольникам службу в нашей армии. Кто добровольно согласится, отведи в сторону, остальные должны пополнить кучу. – Я указал на облепленную вороньем груду трупов.
– Слушаюсь, – кивнул сержант и поскакал к пленникам.
– Жестоко! – вмешался Адольф, со всеми удобствами устроившийся на телеге.
– Я не собираюсь из-за своей мягкотелости опять рисковать воинами. Разгром и убийство виконта навряд ли простят, и чем позже об этом узнают многочисленные родственники, тем лучше. Совершать ошибку и оставлять свидетелей не буду, – мысленно ответил я вампалу.
Сержанты не считали возможным обсуждать приказ, но с надеждой поглядывали на меня. Убивать безоружных никто не хотел.
– Эрик, возьми в обозе бочку с наптой и полей кучу! – приказал я.
Пленники, все поняв, упали на колени и хором принялись клясться в верности герцогу. Трувор, явно обрадовавшийся такому повороту событий, внимательно следил за правильностью процесса.
С моей души упал камень. Понимать, что нельзя оставлять свидетелей – одно, а вот убивать беззащитных – другое, и я рад, что этого делать не пришлось.
Ритуал принесения клятвы был закончен, всадники разомкнули кольцо, однако пленники не спешили вставать с колен, ожидая разрешения подняться. Обдумывая, как правильнее поступить, я подозвал сержантов.
– Трувор, у нас есть достойный воин, готовый возглавить этот сброд и сделать из них настоящих солдат герцога?
– Есть, мой лорд, правда, он ранен. – Сержант показал на всадника с забинтованной рукой, покоящейся в перевязи на груди.
Тот самый, которому пришлось накладывать шину и собирать кости.
– Придя в себя, он с помощью девчонок взобрался на коня и снова присоединился к отряду. Сказал, что перебитая рука стараниями герцога не болит, и он сможет и дальше выполнять долг гвардейца, а не занимать место в обозе, – наклонившись к моему уху, просветил меня Трувор. Я кивнул, и сержант позвал: – Скорик!
Воин подъехал к нам.
Прямые черные волосы юноши слиплись и сосульками раскинулись по плечам. Худое вытянутое лицо было болезненно бледным и усталым. В серых глазах застыло отчаяние. Весь вид воина, включая и коня, выражал покорность и полное раскаяние.
При операции не проронил ни слова, сейчас трясется! Видать, подумал – герцог гневается, что ослушался приказа и не остался лежать в телеге.
Пленники, а теперь свободные и принесшие присягу на верность герцогу люди, по-прежнему стояли на коленях. Все смотрели на Эрика, к неудовольствию ворон поливавшего наптой зловещую кучу.
Больше и больше обрастаю людьми… как некстати. Водоворот событий закручивает в немыслимую спираль, заставляя чаще принимать нелегкие решения.
Прошедшая схватка яркой картиной стояла перед глазами. Люди и кони, недавно живые, превратились в омерзительную зловещую кучу мяса. Кому это надо? Зачем все свалилось на мою голову?
Ответов на возникшие вопросы я не находил.
Череда событий загоняла в жесткие рамки. Оставалось либо выжить и принять действительность, либо умереть.
Выбор небогат.
– Эльза, женщины переходят в твое подчинение и будут выполнять всю тяжелую работу, пока не станут достойными звания воина, а потом, пройдя испытание, и гвардейца. Ставшие гвардейцами освобождаются от выполнения хозяйственных работ, будут лишь нести караульную службу и тренироваться.
– Слушаюсь, мой лорд. – Рыжеволосая приложила руку к шлему.
– Эрик, отбери толковых, умеющих работать руками. Станут твоими помощниками. Подготовятся, станут воинами, а потом и гвардейцами твоего отряда.
– Да, лорд. – Рука Эрика взметнулась к шлему.
– Гвардеец Скорик, – я сдержал улыбку, увидев, как встрепенулся парень, – за мужество назначаешься старшим пополнения. Будешь обучать сброд, пока не станут достойными личного оружия и звания воинов. Вся черная работа ложится на их плечи за исключением охраны лагеря, ее почетно несут гвардейцы. Во время похода отряд желторотых следует сзади, и им будет разрешено вступить в бой только по моему личному приказу. – По улыбкам сержантов стало понятно – прозвище «желторотые» навечно прилипло к новобранцам. – Обучившись, желторотые станут достойными звания воинов, а потом, пройдя испытание, – гвардейцев и пополнят элитные отряды правого и левого крыла. Твои помощники, Эрик, став воинами и гвардейцами, останутся у тебя в отряде. До первого привала пополнение пойдет пешком, потом получат коней из трофейных. – Я закончил речь, и сержанты принялись шустро разбирать новобранцев.
