— Неплохо, — пробормотал я. — Настораживает, но нравится. Бобик, Зайчик, далеко не ходить, быть настороже. Второй раз уже не попадусь…
И хотя понимаю, что дважды — маловероятно, слишком большая удача, чтобы и во второй плен меня взяли как дурного хомяка на сахаре, но опустил ладонь на рукоять меча и осторожно пустил арбогастра вперед.
Громко цокая копытами, он вошел в холл и остановился по моей команде. Бобик сделал круг и оглянулся в нетерпении.
Я ощутил некую неправильность, холл — классической формы, он везде холл, но оформлен так, словно одновременно постарались дизайнеры Древнего Египта, Шумера, Эллады, Рима, арабского Востока и еще каких-то неведомых атлантов, гондванцев и лемурийцев.
Голова идет кругом от пестроты и кричащего несоответствия форм, красок, прекрасных и чудовищно уродливых скульптур в стенах.
Я ждал, не покидая седла, все чувства задействованы так, что голова кружится от перенапряжения. Пока опасности нет, но не расслабляйся, принц, мир обманчив, как женщина…
Сам холл невелик, справа и слева в стенах широкие двустворчатые двери, расписаны цветами, гибкими линиями, вообще орнамент отдает чем-то изысканно восточным, повеяло султанскими гаремами, хотя никогда их вживую не видел, а хорошо бы…
На той стороне холла мраморная лестница, посредине ковровая дорожка, но не красная, как уже привык, а голубая, цвета августовского неба, перила резные, наверху сложно вырезанные фигурки…
Я всматривался внимательно и настороженно, странный контраст грубости и предельной, вплоть до болезненности изысканности. Но, главное, пока нет чувства опасности.
Бобик повернулся в сторону лестницы. Там появилась, словно выступила из стены, высокая женщина в длинном голубом платье, золотистые волосы падают на плечи, на лбу бриллиантовая диадема, спина прямая, вид гордый, платье тащится следом длинным шлейфом, а спереди приподнимает обеими руками, но вижу только иногда показывающиеся острые носки блестящих, словно из металла, туфелек.
Я выждал, пока ей осталось две ступеньки, молча поклонился, не покидая седло. Она сошла вниз, некоторое время так же молча рассматривала меня, хотя я видел, как быстро и внимательно скользнула взглядом по Зайчику и Бобику.
— Заходи, герой, — произнесла она певучим голосом, очень женственным и теплым. — Героям вообще-то рады везде…
— Я герой, — согласился я, — мной хоть стенку подпирай. Меня зовут Ричард.
Она ответила незамедлительно:
— Еварда, хозяйка этого домика. Коня и собачку тоже давай сюда… У меня нет конюшни, но на первом этаже место для них отыщется. Это у тебя арбогастр? А где рог, потерял в бою?
Я ответил в замешательстве:
— Нет, просто скинул за ненадобностью.
— Такое бывает, — ответила она. — А гандр тебе верен?
— Гандр? — переспросил я.
Она указала на Бобика, что рассматривал ее со странным интересом.
— Это же гандр, если не ошибаюсь? Давно их не видела…
— У нас их зовут иначе, — ответил я сдавленным голосом.
— Направо, — сказала она.
Я деревянно соскочил на землю и, взяв Зайчика под уздцы, повел. Навстречу пахнуло темным воздухом, я ощутил приторно-сладкие запахи, которые принято называть восточными. Просторный зал, ни мебели, ни украшений на стенах, даже пол из плотно прилаженных каменных плит, ни узора, ни виньеток, простое удобство.
— Оставь здесь, — велела она. — Арбогастры в мое время не нуждались в привязи. А гандра…
— Собачку возьму с собой, — сказал я. — Она ласковая, а без меня безумно страдает.
Она улыбнулась.
— Хорошо. Только пусть не грызет мебель. А то у гандров такие зубы… Иди за мной.
Я на ходу оглянулся.
— Арбогастра покормят?
Она в изумлении вскинула брови.
— Разумеется.
— Чем?
— Всем, — ответила она, — чем кормят арбогастров.
Миновав холл, мы оказались в зале, где на возвышении под стеной роскошный трон, колонны поддерживают свод, вдоль стен статуи из мрамора.
Я ожидал, что женщина, сразу определившая, что у меня за конь, и уже встречавшая таких вот Адских Псов, сядет на трон, начнется официальный прием, но она лишь повела бровью в ту сторону.
— Я здесь одна.
— Прощу прощения… леди?
— Для нас двоих, — объяснила она небрежно, — не стоит затевать церемонии.
— Золотые слова, — согласился я.
Бобик шел с нами рядом, затем начал забегать вперед, а когда понесся вперед большими скачками, она произнесла довольно:
— Понял, куда мы идем. Гандры всегда были понятливыми.
За следующим залом распахнулись двери в помещение, которое я называю личными покоями. Кроме стола, кресел и ковров на полу, здесь еще и роскошное ложе с десятком перин, пахнет сладко и дурманяще, вообще что-то баядерское, только халвы недостает.
Я переступил порог и остановился. Она покосилась в мою сторону.
— Что случилось?
Я пробормотал:
— Я боюсь нарушить какие-то правила и обычаи…
— Разумно, — произнесла она. — Однако я давно живу одна. Потому уже не соблюдаю никаких правил и обычаев, установленных неизвестно кем и неизвестно для кого.
— Это еще разумнее, — сказал я с облегчением. — Как я счастлив встретить женщину, обладающую такими широкими взглядами!
Она приподняла одну бровь.
— Это лесть?
— Какая лесть, — возразил я. — Вы же сами знаете, что ваша позиция ставит вас выше всех женщин мира, что мыслят узко и примитивно… если вообще мыслят!
Она чуть-чуть улыбнулась.
— Все-таки лесть. Но хороша, потому что правда. Самая лучшая лесть всегда основана на действительности, но подающая ее в самом выгодном освещении. Верно?
— Верно, — подтвердил я. — Вы удивительная женщина по широте взглядов. Но, думаю, ваши достоинства этим не исчерпываются. О вашей удивительной красоте просто молчу, тут просто невозможно подобрать слова.
Она неспешно повела рукой, из-под широкого рукава высовывается только кисть с длинными утонченными пальцами, и снова я ощутил, что это слишком безукоризненно для человека.
— Садись вон там, человек по имени Ричард. Я тебя хорошенько рассмотрю, а потом решу, что с тобой делать.
Я прислушался, но снова ни малейшего чувства опасности, к тому же Бобик на этот раз со мной, а он не позволит ударить меня в затылок.
Сама она опустилась в кресло напротив, откинулась на спинку и опустила ладони на подлокотники, поза как нельзя более царственная.
Я сел, сказал вежливо:
