Мистеру Дугласу Камерону Голду был тридцать один год, а
миссис Марджори Эмме Голд — тридцать пять.
Поскольку для мисс Лайелл, как уже говорилось, не было
ничего увлекательней «человеческой натуры», то, в отличие от большинства своих
соотечественников, которым требуется от четырех дней до недели, чтобы
предпринять робкую попытку познакомиться, она умела вступить в непринужденную
беседу при первой же встрече. Поэтому, заметив смущение и нерешительность
миссис Голд, она крикнула:
— Доброе утро! Замечательный денек, не правда ли?
Миссис Голд была невысокой и хрупкой и чем-то напоминала
мышку. У нее были правильные черты лица и неплохая фигура. Но недостаток вкуса
и какая-то скованность делали ее малопривлекательной. Муж ее, напротив, был на
редкость хорош собой, можно сказать, герой-любовник: светлые вьющиеся волосы,
голубые глаза, широкие плечи, узкие бедра. В общем, из тех молодых людей,
которых легче представить себе на сцене, чем в реальной жизни. Но стоило ему
открыть рот, как все его обаяние куда-то улетучивалось. Уж очень он был
простодушен и искренен — если не туповат.
Миссис Голд благодарно посмотрела на Памелу и уселась рядом
с ней.
— Какой у вас чудный загар! Рядом с вами я выгляжу до
неприличия бледной!
— Качественный загар требует чудовищных усилий, — вздохнула
мисс Лайелл. Немного помолчав, она спросила:
— Вы ведь только что приехали?
— Да, вчера вечером. На итальянском пароходе.
— А раньше вы на Родосе
[5]
не бывали?
— Нет. Здесь очень славно, правда?
— Только вот добираться сюда долго, — заметил муж.
— Да, будь Родос поближе к Англии…
— Тогда здесь было бы ужасно, — разнеженным голосом
закончила за него Сара. — Люди лежали бы бок о бок, точно рыба на прилавке.
Было бы негде ступить.
— Да, пожалуй, — согласился Дуглас Голд. — Досадно только,
что курс лиры
[6]
сейчас — просто разорение.
— Да, при обмене получается накладно.
Беседа и дальше велась в том же духе и изяществом явно не
блистала.
Лежавшая неподалеку Валентина Чентри поднялась и села, одной
рукой придерживая на груди купальник.
Она широко, с чисто кошачьим изяществом зевнула и огляделась
по сторонам. Взгляд ее скользнул по Марджори Голд и остановился на золотистых
кудрях Дугласа Голда.
Тут она плавно повела плечами и чуть громче, чем это было
необходимо, произнесла:
— Тони, дорогой… Какое это чудо — солнце! В прошлой жизни я
наверняка была жрицей солнца, а ты как думаешь?
Муж ее что-то проворчал в ответ, что-то невразумительное.
А Валентина Чентри все так же громко попросила:
— Дорогой, расправь, пожалуйста, полотенце. После чего
водрузила свое прекрасное тело на прежнее место. Теперь уже Дуглас Голд смотрел
на нее, причем с нескрываемым интересом.
— Какая красивая женщина! — весело прощебетала миссис Голд,
обращаясь к мисс Лайелл.
Памела, которая выдавала информацию с тем же удовольствием,
с каким получала ее, вполголоса пояснила:
— Это Валентина Чентри.., ну та самая, которая была женой
Декрэ. Она и правда великолепна. А он прямо без ума от нее, ну просто не сводит
глаз.
Миссис Голд еще раз оглядела пляж и сказала:
— Какое чудесное море, синее-синее. По-моему, нам пора
искупаться, а, Дуглас?
Увлеченный созерцанием Валентины Чентри, Дуглас ответил не
сразу. Прошло некоторое время, прежде чем он довольно рассеянно переспросил:
— Искупаться? Ну, да, пожалуй.
Марджори Голд встала и пошла к воде. Валентина Чентри
перевернулась на бок. Взгляд ее был устремлен на Дугласа Голда. На алых губах
заиграла слабая улыбка.
У Дугласа Голда слегка покраснела шея. Валентина Чентри
сказала:
— Тони, дорогой, будь любезен… Мне бы чуть-чуть крема для
лица — он на туалетном столике. Забыла его захватить. Будь паинькой — принеси,
пожалуйста. Капитан покорно поднялся и направился к отелю. Марджори Голд
погрузилась в море и стала призывать мужа:
— Дуглас! Где ты там! Вода такая теплая. Иди же скорее!
— Что же вы не идете? — поинтересовалась Памела.
— Что? А.., я люблю сперва хорошенько прогреться… Валентина
Чентри чуть приподняла голову — вероятно, хотела позвать мужа, но тот уже
скрылся за оградой гостиничного сада.
— …а купаться иду почти перед уходом с пляжа, — объяснил
мистер Голд.
Миссис Чентри снова села и взяла флакон с кремом для загара.
Но почему-то крышка никак не хотела открываться, как она ни старалась.
— О, Господи, до чего тугая! Никак не могу справиться! —
обиженно воскликнула она. И взглянула на соседей.
— Не могли бы вы…
Неизменно галантный Пуаро тут же поднялся, но у Дугласа
Голда были два преимущества — молодость и ловкость. Он опередил его.
— Разрешите вам помочь.
— О, благодарю-ю. — Она снова не забывала мило растягивать
слова:
— Вы очень добры. А я такая бестолковая — всегда кручу не в
ту сторону. О! У вас сразу получилось! Огромное спасибо…
Эркюль Пуаро улыбнулся в усы и стал неторопливо
прохаживаться по берегу.
Когда он довольно скоро вернулся, к нему подошла миссис
Голд. Она вволю наплавалась, и теперь ее лицо сияло от удовольствия — из-под
поразительно нелепой купальной шапочки.
Едва переведя дыхание, она сказал:
— Я очень люблю море. А здесь оно такое теплое, просто чудо.
Пуаро высказал предположение, что она заядлая купальщица, и
услышал, что они с Дугласом просто помешаны на купании. И что Дуглас часами
может торчать в воде.
Тут Эркюль Пуаро невольно посмотрел через ее плечо на
мистера Дугласа — этот страстный любитель плавания увлеченно беседовал с
Валентиной Чентри и совсем не торопился в море.
— Ума не приложу, почему он не идет купаться… — сказала
миссис Голд.
