— В чужих — но не в своем!
— А! Это существенная разница.
— Да, генерал. Зато я знаю, как нельзя вести себя с мужем.
— Да, моя дорогая, — подхватила Сара. — Во-первых, я бы ни
за что не напялила такую шапочку…
— Шапочка как шапочка, очень удобная, — возразил генерал. —
И вообще, она очень миленькая, эта благоразумная малышка.
— Не в бровь, а в глаз, генерал, — согласилась Сара. — Но
даже и самую благоразумную женщину порой оставляет благоразумие. Мне кажется,
раз уж появилась Валентина Чентри, благоразумия миссис Голд ненадолго хватит.
Она обернулась и взволнованным шепотом воскликнула:
— Нет, вы только взгляните на него. Просто туча. Не ровен
час — грянет гром…
Капитан Чентри и правда очень злобно смотрел вслед уходящим
супругам.
Сара обернулась к Пуаро.
— Ну? — сказала она. — Что вы на это скажете?
Эркюль Пуаро промолчал, но снова стал чертить что-то пальцем
на песке. Опять тот же рисунок — треугольник.
— Вечный треугольник, — задумчиво произнесла Сара. — Может,
вы и правы. Если так, то в ближайшее время нам здесь скучать не придется.
Глава 2
Родос разочаровал мосье Эркюля Пуаро. Он приехал сюда
отвлечься и отдохнуть. Отдохнуть в основном от преступлений. Ему сказали, что в
конце октября здесь почти никого не бывает. Тихое уединенное местечко.
Народу действительно было немного. Супруги Чентри, Голды,
Памела и Сара, генерал, сам Пуаро да еще две итальянские четы — вот и все
отдыхающие. Но и в этом малочисленном обществе мозг Пуаро исхитрился уловить
настораживающие признаки.
— Дались же мне эти преступления! — ворчал он сам на себя. —
Просто какая-то мания! Мерещится невесть что!
И тем не менее на душе у него было неспокойно.
Как-то утром он спустился на террасу и застал там за
вышиванием миссис Голд.
Когда он подошел ближе, ему показалось, что в ее руке
мелькнул и тут же исчез батистовый носовой платочек.
Глаза у миссис Голд были сухие, но подозрительно
поблескивали и держалась она как-то чересчур весело. Такая веселость не бывает
естественной.
— С добрым утром, мосье Пуаро, — сказала она так радостно,
что беспокойство Пуаро только усилилось.
Чего это она так ему обрадовалась? Они же с ней почти не
знакомы. Пуаро очень гордился своими профессиональными качествами, но внешность
свою оценивал весьма трезво.
— С добрым утром, мадам, — отозвался он. — Погода как будто
не собирается портиться.
— Да, нам очень повезло, правда? Впрочем, нам с Дугласом
всегда везет на погоду.
— Да что вы!
— Да-да. И не только на погоду, нам вообще повезло, что мы
вместе, знаете, мосье Пуаро, когда видишь, сколько вокруг бед и трагедий,
сколько людей разводятся, начинаешь больше ценить свое счастье.
— Отрадно это слышать, мадам.
— Да. Мы с Дугласом удивительно счастливы друг с другом. Мы
женаты уже пять лет, а пять лет, сами понимаете, по теперешним временам — срок
немалый…
— Вы правы, немалый, порой и пять лет могут показаться
вечностью, — сухо заметил Пуаро.
— …но мне кажется, сейчас мы даже более счастливы, чем когда
только-только поженились. А все потому, что мы идеально подходим друг другу.
— Чего ж еще желать?
— Поэтому мне так жаль несчастливых людей.
— Вы имеете в виду…
— Нет, я вообще говорю, мосье Пуаро.
— Да, да.
Миссис Голд поднесла к свету шелковую нитку, проверить, тот
ли она взяла оттенок, и продолжала:
— Взять, к примеру, миссис Чентри…
— Да, так что же миссис Чентри?
— Мне она приятной не кажется.
— Может быть, вы и правы.
— Да, я совершенно уверена в том, что она плохой человек. Но
ее почему-то жалко. Ведь, несмотря на богатство, красоту и.., и все остальное,
— руки миссис Голд дрожали, она никак не могла вдеть нитку в иголку, — она не
из тех женщин, к которым мужчины привязываются надолго. Напротив, мужчины от
таких быстро устают. А вы как думаете?
— Уж я бы точно очень быстро устал от ее болтовни, —
уклончиво ответил Пуаро.
— Вот-вот. Конечно, она очень привлекательна… — Миссис Голд
в нерешительности замолчала. Губы подрагивали, руки машинально продолжали
работать. Даже человек менее наблюдательный, чем Эркюль Пуаро, заметил бы, что
она не в своей тарелке.
— Мужчины что малые дети, — внезапно вырвалось у нее. — Они
так доверчивы.
Она склонилась над своим вышиванием. Маленький батистовый
платочек как-то незаметно снова очутился у нее в руке.
Решив, вероятно, на всякий случай сменить тему разговора, он
спросил:
— Вы сегодня не купаетесь? А ваш супруг — он на пляже?
Миссис Голд растерянно моргнула, но голос ее был очень
веселым:
— Не угадали. Мы решили прогуляться по старому городу. Но..,
не пойму, как.., мы потеряли друг друга из виду. Они отправились без меня.
Местоимение выдавало секрет, но, прежде чем Пуаро успел хоть
что-нибудь сказать, явился с пляжа генерал Барнс и уселся в кресло рядом с
ними.
— С добрым утром, миссис Голд. С добрым утром, Пуаро. Вы
тоже сегодня дезертировали? На пляже почти никого. Ни вас, ни вашего мужа,
миссис Голд. Ни миссис Чентри.
— А капитан Чентри? — небрежно спросил Пуаро.
— Нет, он-то как раз на пляже. Им завладела мисс Памела, —
хихикнул генерал. — Но ей с ним приходится тяжко. Он из тех несгибаемых
молчаливых мужчин, про которых пишут в книжках.
— Он меня немного пугает, этот капитан, — с легкой дрожью в
голосе сказала Марджори Голд. — Временами он такой.., такой мрачный. Словно
что-то задумал.
Она вздрогнула.
— Я думаю, у него несварение желудка, — бодро ответил
генерал. — Чаще всего романтическая меланхолия или неудержимая ярость
объясняются дурным пищеварением.
Марджори Голд вежливо улыбнулась.
— А где ваш милейший супруг? — поинтересовался генерал.
