«Забыто… – думал он. – Безвозвратно забыто в Этой стране благородное искусство отравления. Пить вино из чужого бочонка? Из бокалов, которые, хоть и ненадолго, выпускались из вида… Они бы даже не заметили, если бы я не пил с ними… Кстати, нужно на всякий случай выпить еще порцию противоядия…»
Да, он мог бы перебить всех в трактире. Но зачем, если шансы на победу и правда были один к трем? Яд надежнее и проще.
Через несколько дней в столице сойдутся в схватке революционеры. Бывшие товарищи, а ныне – смертельные враги.
Не нужно, чтобы при этом под ногами путались монархисты, которые своим (Джон поморщился) непрофессионализмом могут испортить любую интригу.
Чарльзу понравится, что, по крайней мере, один противник устранен.
А вот новость про дона Мильера ему не понравится…
Совсем не понравится…
Что может быть лучше прогулки на свежем воздухе? Ну разве что посидеть в прокуренной комнате с человеком, который горит тем же энтузиазмом, что и ты, работая над общим проектом.
К утру… Ну как – к утру… К концу утра проект штампа, работающего от колеса, приводимого в действие силами заключенных, был вчерне готов. Количество кузнецов от необязательных трех увеличилось до обязательных пяти.
Мастер, который не обладал особенностями яггаев, зевал просто раздирающе, широко раскрывая усеянный мелкими острыми зубами рот, да и у Димки уже горчило во рту от табачного дыма. Флоранс он уже давно отнес в комнатушку, которую присмотрел как раз для подобных случаев, если придется ночевать, а до гостиницы ехать будет лень.
А столица, конечно, изменилась после революции. Как-то все серо, сумрачно, тускло… Хотя может, все дело в том, что до революции он был здесь летом, а сейчас уже зима. И пусть по здешнему климату зима больше похожа на дождливый октябрь (это сейчас дождь кончился, хотя низкие серые тучи еще блуждали), все равно настроения погода не добавляла.
Прохожих на улицах гораздо меньше, а те, что есть, стараются передвигаться чуть ли не бегом. Мало карет, но украшены они скрещенными молотами партии «Свет сердца» и принадлежат, скорее всего, каким-то госструктурам.
Нет дворян и военных, чьи яркие мундиры и камзолы вносили хоть какое-то разнообразие в расцветку одежды прохожих. Вместо них – солдаты Изумрудной армии в черной одежде и зеленых повязках.
Зеленого цвета вообще много. Можно подумать, что к власти пришли ирландцы или в городе – бесконечный День святого Патрика. Перекрашены некоторые дома, висят зеленые флаги, зеленые банты и ленты на шляпах…
Зеленые повязки у патрульных на улицах.
Навстречу Димке шли два гнома с повязками, на которых значилось «Революционная полиция». А рядом на стене висел выцветший плакат с заголовком «Разыскивается», в котором несложно было угадать зверскую яггайскую физиономию бывшего начальника сразу двух особых сысков – королевского и революционного.
– Ух ты, яггай! – Один из гномов схватил второго за рукав. – А я думал…
Гномы синхронно посмотрели на Димку. Перевели взгляд на плакат. Опять на Димку. На плакат.
– Слышь, яггай… Ты это… арестован.
На Димку уставились два дрожащих ружейных ствола.
Неожиданно ему стало смешно. В кармане лежит мандат о том, что он амнистирован и на службе у новой власти. Если бы не было мандата – в кобурах два револьвера. Да угрожать яггаю огнестрельным оружием все равно что вампиру – связкой лука.
Димке просто стало интересно, как же эти лихие парни – каждый ростом ему по пояс – собираются его арестовывать.
– Яггай, ты арестован.
– Да, – сказал Димка и прислонился плечом к стене.
Гномы помялись. Один приблизился к Димке и толкнул стволом в бок:
– Ты должен идти с нами.
– Зачем?
– Ты арестован.
– Что значить эта слово?
Гномы ошарашенно поглядели друг на друга.
– Что здесь происходит? – послышался ленивый голос.
– Да вот, гражданин Анри, – гномы чуть ли не обрадовались появлению начальства, тоже, кстати, гнома, – мы яггая арестовали, того самого, с плаката…
– Так ведите его в участок.
– Да он не идет.
– Тогда пусть отправляется своей дорогой. Вы что на инструктажах делаете? Или не слышали, что розыск гражданина Хыгра отменен?
На гномов было жалко смотреть. Димка не любил, когда люди попадают в неловкие ситуации (он уже собирался закончить шутку с тупым яггаем и показать мандат), поэтому решил объяснить командиру, что его подчиненные не виноваты.
– Уж извини, Хыгр. Понабрали тут…
«…лимиту по объявлению…» – мысленно продолжил Димка.
– …молодежь: ничего не знают, сами преступников боятся. А ты не к нам ли обратно? Не узнаешь меня, что ли?
– Нет. – Димка действительно не мог вспомнить гнома.
– А как ты мне сказал: «Твоя говорить плохо, сзади моя спина, моя откусить твоя голова» – помнишь?
Димка вспомнил. Троица гномов, нахально распивавшая в его кабинете, когда он пришел в участок в первый его день в должности начальника особого сыска.
– Моя помнить твоя.
– Слушай, Хыгр, а пойдем на самом деле в участок? Нет, не для ареста. Просто посидим, вспомним прошлое, погово… В смысле послушаешь новости.
А правда, почему нет? Полчаса есть, почему бы не пообщаться с людьми? Можно, конечно, предположить, что это такой хитрый способ его арестовать. Но, во-первых, слишком сложный – кто мог знать, что он пойдет по этой улице, что он вообще на улицу выберется? Во-вторых, пойманный яггай – очень опасная вещь. Тут главное – сразу понять: кто кого поймал.
– Моя идти.
Димка наконец-то услышал тот самый анекдот о самом себе.
– Летом прошлого года читал яггай лекцию по философии в академии. И вот один из студентов, молодой маркиз де Карваль, спрашивает его: «Господин яггай, скажите, вот одни философы считают, что человек мыслит головой. Другие же полагают, что мышление осуществляется сердцем. Если правы вторые, то получается, что человек может мыслить и без головы. Скажите, это так?» Яггай подумал и сказал: «Моя не знать. Моя проверить». После чего откусил маркизу голову.
Димке анекдот не показался настолько уж смешным, но гном Анри залился веселым смехом.
Кстати, сколько времени?
– Сколько? – Димка стукнул пальцем себя по запястью.
Увидел непонимающие глаза, выругался про себя и изобразил, как он вынимает часы из кармана.
– Первый час дня, – сообразил гном.
Пора идти. Кстати, нужно будет купить себе часы. И переделать в наручные.
– Значит, монархисты кончились. – Господин Шарль на самом деле был доволен.
