Сестра, не так давно обретенная вновь после многих лет разлуки, хотела совсем другого – поставить на колени тех, кто осмелился много лет назад лишить их дома, родины и близких людей. Княжич понимал ее, но не разделял ее чувства. Для него весь мир был един и не существовало преград тому, что можно передать от сердца к сердцу.
– На элли дирион саллах, – произнес юноша. – Хо эрни лаэвиро!
Даэр он знал и помнил почти в совершенстве. Если бы княжич использовал это знание как маг, то очень плохо пришлось бы его врагам. Впрочем, некоторыми магическими способностями обладал любой денери, и после фразы, произнесенной Энелионом, стены его убежища засветились призрачным сиреневым светом. Юноша только вздохнул и взмахом руки погасил свечение. Он подразумевал совсем другое: «Те, кто близок мне, приблизьтесь!» – примерно так звучали бы эти слова в переводе на стандартный язык каверны. Любая фраза, произнесенная на даэре определенным образом, имела силу заклинания, и эта не стала исключением из правил…
В черноте ночи всколыхнулось нечто, гулкий голос повторил произнесенные слова, и вновь наступила тишина. Что-то сдвинулось, качнулась ось миров Дирханна, к которым принадлежал и этот скромный мирок. Волны изменения прошли до самой границы, перекрывающей путь в свободный космос, и она стала менее плотной, пропуская тех, кто ушел тысячелетия назад.
Где-то очень далеко в темноте вспыхнул огонь светильника, и немолодая женщина присела на своей постели, вглядываясь в пламя. Она пожалела, что столько лет прошло в добровольном отшельничестве – в пламени танцевал юноша, прекрасный, как молодой бог, он ничего не хотел от видевших его танец, только звал к себе тех, кто способен понять его и разделить его судьбу. Женщина, не взглянув на храпящего сожителя, собрала в дорожный мешок нехитрые, но полезные мелочи и, задув лампу, вышла в наступающий рассвет. Ло Хорди Лианнее или просто Лианне ло’Хорди, видящей и ведающей, предстоял неблизкий путь на запад, на территорию проклятого древними богами Дора, где ее ждал тот, кого она видела в пламени. Лианна не ждала ничего для себя от этого путешествия, но она чувствовала, что ее знания и опыт могут помочь тому, кто призвал ее на помощь.
Девушке в королевских покоях столицы Игмалиона снился необычный сон: издалека к ней взывало чье-то горячее сердце, родное не по крови, но по духу – на полутемной сцене танцевал странный юноша с абсолютно белыми волосами, он полностью отдавался танцу, и что-то менялось вокруг. Между ним и Телией было нечто общее, но что именно – она пока не осознавала. Ненадолго очнувшись от сладких снов, принцесса поняла, что в мире что-то изменилось. Телия не смогла определить источник зова, но если сердце не обманывало, то он шел откуда-то с севера. Решив разузнать позже, девушка снова уткнулась в подушку и заснула. Она наблюдала за действом на сцене и улыбалась во сне.
К сожалению, из-за последовавших вскоре неожиданных событий в самом Игмалионе странный сон почти угас в памяти принцессы.
Бледно-серая тень сгустком тумана стелилась над плоскогорьями древнего Сириана, обтекая препятствия и минуя древние ловушки, в которых не было дна. Юный светло-серебристый карайн в утренних сумерках мчался во весь опор по горным склонам и долинам, утопающим в утренней дымке, которую еще не пронизали лучи восходящего солнца. Не задумываясь, он огибал вздыбленные скалы и перескакивал коварные расщелины, попадавшиеся на его пути, мчался дальше и дальше на восток к развалинам древних городов, где обитало большинство свободных карайнов и жили самые мудрые из их племени, которых подросток даже не осмеливался считать своей родней.
Светло-серый карайн последнее время жил одиночкой, не находя общего языка со своими более простоватыми сверстниками и не решаясь отвлекать внимание старших и мудрых. Он охотился, осваивал и запоминал окружающий мир, но больше всего – думал. Думал про все, что встречалось вокруг.
В детстве его назвали Стерегущий Рассвет, точнее, он сам понял, что его зовут именно так, вместе с осознанием родовой памяти, а это случилось еще в то время, когда котенок был не длиннее человеческого локтя. Позже из рассказов старших Стерегущий узнал, что далеко не все сородичи знают свои имена, поэтому остальные охотно отзываются на подходящие им, но данные другими. Котенок свое имя знал, но долгое время не задумывался, почему его зовут именно так, как не задумываются об этом птицы или камни.
В последний год Стерегущий размышлял о людях и подобных им существах, которых незадолго перед этим научился безошибочно отличать друг от друга. Загадочные двуногие жили своей собственной жизнью, но иногда какой-то призыв свыше связывал их судьбы с судьбами юных и даже достаточно взрослых карайнов. Старшие, некогда имевшие двуногих напарников, часто вспоминали об этом с затаенной тоской, что было совсем непонятно для свободных. Однако юный карайн уловил, что подобный союз, как и связь между всеми карайнами, дает нечто большее, чем если бы каждый жил сам по себе. Эта тайна будоражила пытливый ум желанием найти разгадку.
А не так давно свершилось и вовсе странное – все карайны услышали призыв мудрых: Время пришло! Вдобавок было сказано о том, что юным карайнам пора принимать решение – либо остаться с сородичами, либо найти себе партнеров-людей, причем под «людьми» в данном случае имелись в виду любые двуногие. Это сообщение ошарашило юношу, и он много раз переспрашивал сородичей, что именно оно значит. Только один почти седой карайн-одиночка ответил, что Время – это значит рубеж, за которым стоит небытие, если все разумные не объединятся в одну стаю и не обретут общий разум. Только тогда есть шанс, что им удастся победить то, что желает их уничтожить вне зависимости от количества лап и цвета шкуры. Стерегущий не очень понял странный и страшный образ неведомого врага, но задумался о том, каким может быть общий разум.
Сегодня ночью он увидел странный сон – кто-то издалека звал его, и это, вопреки обыкновению, было двуногое существо, но не человек. Юноша, ненамного старше Стерегущего по личному возрасту, призывал всех, кто может его услышать, и ждал их как брат. Дальнейший смысл призыва карайн не разобрал, поэтому утром решился пуститься в далекий путь на восток, чтобы получить разъяснения у старших рода и сообразить, что делать лично ему.
– Два сердца, два ума, – медленно говорила светло-серая карайна, чем-то похожая на мать Стерегущего, – если ошибется один, его поправит другой. С каждой горы видно свое, а с двух легче рассмотреть путь между скал.
Юный карайн уважительно кивал, но так и не мог понять до конца, зачем же человеку карайн и наоборот.
А’рса улыбалась и не спешила – мальчик должен почувствовать сам, иначе все сказанное будет только сказкой. Молодой карайн-полукровка пришел вчера и сразу стал допытываться у старших, что означает его странный сон. Вскоре те не выдержали и отправили юношу к мудрейшим. Узнав тему сна, А’рса из любопытства сама решила принять его, не призывая тех, кто обычно наставлял молодежь. Светло-серебристая карайна знала много легенд не только своего народа, но и других жителей Севера, но ни в одной не встречалось упоминания ни о чем, подобном виденному юным карайном во сне. Единственное, что она поняла сразу, – юноша, приснившийся Стерегущему, маг, сильный маг, по недоразумению не ведающий своей силы. Со светловолосым народом Севера, ныне называющим себя денери, а в далеком прошлом э’ити, серебристые карайны дружили издревле. И так же издревле сохранялась особая связь между карайнами и некоторыми из родов э’ити. Хотя в данном случае юноша-денери призвал вообще всех, кто сможет его услышать своим сердцем и душой. Князь или не князь – единственное, что интересовало сейчас А’рсу, и она ждала подтверждения из других источников, а пока рассказывала юному карайну все, что может оказаться полезным, если он отправится к людям и станет братом одного из них. Если призыв юноши-денери был Призывом князя, то скоро о нем расскажут и другие, кто чувствует веяния времен.
