– А к пепельноволосым Подателям Смерти, точнее, к их далеким потомкам относимся мы с вами и другие похожие на нас. Только такие, как мы, оказались рассеяны среди людей по всей каверне. Наш народ испокон веков делился на Старший и Младший. Старшие были жрецами, а Младшие подчинялись и служили Старшим. Со стороны различия между двумя ветвями практически незаметны, но те, кто к ним принадлежит, обычно знают, из какой они ветви. Во мне кровь Младшего народа, а в вас, как и в том жреце, что хотел покарать меня за своеволие, – Старшего. Я обязана подчиняться Старшим по праву крови. Но только принадлежащие к любой из ветвей нашего народа могут без обрядов и других ухищрений напрямую обращаться к Той, о Ком на Керионе не говорят. – Легкая торжествующая улыбка проскользнула по губам хозяйки дома.
– Какая чушь! – вырвалось у Халега. – А как же жрецы в многочисленных храмах Той, вообще не имеющие отношения к нашей расе?
Почему-то он сразу и безоговорочно поверил рассказу этой странной женщины о двух древних народах.
– О! Это не жрецы, а убогие фигляры, пытающиеся добиться Ее благосклонности с помощью кривляний перед алтарями и бесчисленных жертвоприношений. Она принимает жертвы, но такие жрецы ей ни к чему! – Женщина засмеялась.
И все-таки Халегу казалось, что она в чем-то ошибается или же он чего-то не понимает, но решил оставить выяснение этого вопроса на будущее, однако спросил о другом:
– Почему ваш преследователь был с оружием, хотя вы назвали его жрецом, ведь обычно жрецы оружием не пользуются?
– Только не у нашего народа, – грустно улыбнулась женщина. – В наших храмах и общинах все мужчины Старшего народа испокон времен являются воинами и жрецами одновременно.
Халег задумался, слова новой знакомой объясняли некоторые моменты из его собственной жизни, но еще многое оставалось непонятным. Заметив, что женщина немного отошла от потрясения, пережитого на улице, виконт решился спросить:
– Как же мне звать тебя, сестра? – Почему-то именно это обращение показалось уместным.
Пепельноволосая женщина слегка расширила глаза, но невозмутимо ответила:
– Меня можно называть Сиан, под этим именем я известна другим сестрам. Я обязательно познакомлю тебя с ними, возможно, вы узнаете друг от друга еще нечто нужное. Во всяком случае, Старейшей будет очень интересно узнать что-то новое о порченых магах, названных тобой кукловодами, с одним из которых она справилась тогда при нашей помощи.
– А меня зовут Халег, Халег ло’Айри, я родом с Северных Пустошей.
Сиан очень внимательно посмотрела на виконта, но ничего не добавила.
Глава 17
Рука бога
Имена встают в огне.
Ты приблизился на миг,
Ты протянешь руку мне,
Я услышу чей-то крик.
Элсар Раэти
В одном из боковых приделов храма Хайрет, богини Смерти, проводилось традиционное жертвоприношение по обряду обращения к богине. Посреди небольшого, но высокого каменного помещения, больше похожего на склеп, куда свет сейчас проникал только через две узкие щели почти под самым сводом, высокий и худощавый пожилой мужчина в одеянии старшего жреца проводил ритуал. Он делал ритуальные надрезы на теле молодой рабыни, лежащей связанной на алтаре из темного камня, изредка произнося слова на полузабытом языке. Двое помощников молча помогали ему. Рабыня, как обычно, опоенная специальным наркотическим зельем для введения в глубокий транс, лежала совершенно безучастно. Ей предназначалась роль не только жертвы, но и медиума в случае, если богиня вдруг отзовется на обращение к ней. Этого не происходило уже сотни и сотни лет. Из года в год проводились обряды, одни жрецы сменяли других, создавались и уходили в небытие королевства – богиня не отвечала на обращенные к ней молитвы и предназначенные ей жертвы. Лицо жреца, украшенное сложными геометрическими татуировками на лбу и щеках, было хмурым.
«После завоевания Дора молодым тщеславным королевством Игмалион даже отправления самых главных обрядов приходится держать в тайне, – раздраженно думал он. – Как же, игмалионские святоши, поклоняющиеся Троим, запретили принесение человеческих жертв. Древние боги, хотя и проявляют свою волю крайне редко, не допустят замены жертв пустословием. Они благосклонны к тем, кто почитает их, но трудно заслужить это внимание, еще страшнее – попасть к ним в немилость. Кара древних ужасна, и от нее не уйти никому, кто посмел их разгневать.
А ведь в незапамятные времена власть жрецов богини простиралась от Керионского нагорья на юге до Крайнего Запада, теперь одичавшего и пустынного. Великие города, великие храмы катастрофа сровняла с землей или их поглотили морские волны. Люди разгневали богов, и те покарали недостойных, оставив на произвол случая. Мало кто выжил, еще меньше осталось тех, кто сохранил древнее знание и древние уложения». Многочасовой обряд, заученный до последнего штриха и отработанный десятилетиями практики, шел своим чередом.
«Аристократы древнего Дора блюли закон, полученный от предков, и чтили своих исконных богов. Но где они, блюстители закона?.. – с горечью подумал жрец. – Тайный отдел во главе с так называемым Мертвым Герцогом проделал все быстро и жестоко – королевская династия и ее главные сторонники уничтожены до последнего человека. Отменено и запрещено рабство, а вместе с ним древнее Семейное уложение, по которому несовершеннолетние дети являлись собственностью родителей, а жена – своего мужа. Храмы, конечно, оказались им не по зубам».
Жрец поморщился – внешность обнаженной рабыни оставляла желать лучшего, если не считать ее прелестей.
«В прежние времена для жертвы выбирали самых привлекательных юношей и девушек, причем нередко аристократического или полуаристократического происхождения. А в жертву за благоденствие семьи знатные люди приносили своих первенцев, а не ублюдков от первой попавшейся служанки. Но что поделать – приток живого товара в храм сильно сократился…»
С запретом на легальную работорговлю храм лишился не только солидного дохода, но и источника пополнения храмовых слуг и потенциальных жертв. Раньше некоторым пиратам было сподручнее сбывать живой товар в храмы, которые, удовлетворив свои нужды, открыто продавали излишки на рынке рабов.
Да, народ, тысячелетиями воспитываемый в страхе и почтении перед жрецами и жрицами, до сих пор не осмеливался воспротивиться их власти. Но теперь оставался только один полулегальный источник – храмовые слуги пополнялись за счет несостоятельных должников. Храм охотно давал деньги под проценты, и самые невезучие заемщики расплачивались своей свободой или же своими близкими – Семейное уложение официально более не существовало, но при расчете с храмами продолжало действовать. Правда, в связи с новыми порядками все будущие храмовые слуги от своей свободы отказывались добровольно, а если не соглашались сразу – жрецы знали много способов их уговорить.
Но не только запрет на рабство сказался на благоденствии храма: усилиями игмалионского военного флота и отщепенцев с так называемых Северных Пустошей были уничтожены почти все пиратские базы. Бесплодные земли на севере Восточного материка ранее принадлежали Дору, но их население и тогда постоянно противилось порядкам метрополии. Туда испокон веков бежали несогласные, что вполне устраивало государство. Только работорговцы периодически прореживали местное население, уводя наиболее годных для продажи. Но около ста лет назад люди Северных Пустошей как кость в горле встали между Дором и южными землями, с охотой приняв подданство Игмалиона. Население там было невелико, но, как показала история, недооценивать его не стоило.
